Красные часы

Сперму замораживают почти сразу же после того, как соберут, а размораживают прямо перед инсеминацией. Так что долгие месяцы миллионы сперматозоидов лежат неподвижно и не могут выполнить свою генетическую функцию. Завтра перед ее прибытием лаборант из клиники разморозит пробирку с номером 9072 (скалолаз, красивая сестра), прогонит ее содержимое через центрифугу, чтобы отделить сперму от семенной жидкости и очистить сперматозоиды от простагландина и прочего мусора.

– Да, буду к семи! – говорит жизнеописательница медсестре, и от радости у нее перехватывает горло.

Завтра в семь. В семь завтра. Завтра в Салеме на тенистой улочке в престижном районе бывший третий от центра нападающий оплодотворит жизнеописательницу.

Маленький мой, если сможешь у меня появиться, появись.

Если не сможешь, не появляйся, но пусть я не рассыплюсь из-за этого на куски.

Спит она плохо. У нее в руках банка с каким-то кремом для лица, крем с опиатами, она хочет его нагреть и уколоться, ищет вату в маминой спальне. Нельзя, чтобы мама увидела. Но она одновременно и есть мама, а человек с банкой – Арчи.

– Что с ватой? – спрашивает он.

– Кончилась, фильтр возьми.

– Но у меня сигарет нет!

– Может, у меня остались, – говорит жизнеописательница.

Она просыпается раньше будильника. Выпивает стакан воды, надевает старую зеленую парку, которая досталась ей от брата, вешает на шею цепочку с маминым ключом от велосипедного замка. Жизнеописательница – атеистка, но добрые родные призраки не помешают.

«Арчи – красавчик, – говорила мама, – а ты у меня умница-разумница».

Жизнеописательница выходит из квартиры, темно и солоно, шумит море, машина вся промерзла. На горной дороге ни души. Фары высвечивают скальную стенку и верхушки пихт, черный океан искрится серебром, однажды эту дорогу и этот океан увидит ребеночек.

Двенадцать минут восьмого: она подписывает документы. Занимает свое место среди молчаливых женщин с бриллиантовыми кольцами.

Без двух восемь: медсестра Душка ведет ее в смотровую, там жизнеописательница раздевается ниже пояса, залезает на кресло и укрывается листом бумаги. Сердце колотится вдвое быстрее обычного. Учащенный пульс влияет на фертильность? Во сне она была Арчи и хотела вколоть наркотик себе прямо в грудь, слева, потому что ей сказали: если попасть прямо в сердце, кайф будет несказанный.

Без одиннадцати девять: рядом с раздвинутыми ногами жизнеописательницы стоит Кальбфляйш с пробиркой в руках.

– Этот донор? Все правильно?

Она прищуривается. «9072, криобанк, Атена». Да.

– По этому материалу очень хорошие данные. Тринадцать целых три десятых миллиона движущихся сперматозоидов.

– Напомните, пожалуйста, а средний показатель какой?

– Должно быть не менее пяти миллионов.

Кальбфляйш вставляет в вагину жизнеописательницы гинекологическое зеркало. Пока не очень больно. Надавливает, раздвигает шейку, и тут уж она стискивает зубы. Доктор вводит в матку пластиковый катетер. Медсестра вручает ему шприц с обработанной спермой – бледно-желтая капелька. Кальбфляйш впрыскивает сперму в катетер, и она течет прямиком в матку под самые фаллопиевы трубы.

Все это занимает не больше минуты.

Доктор сдергивает резиновые перчатки, желает жизнеописательнице удачи и уходит.

– Золотце, полежите немного, – советует Душка. – Водички хотите?

– Нет, спасибо. Спасибо.

Вдох.

Ей так страшно.

Выдох.

Либо все получится, либо в течение следующих двух недель ее выберет какая-нибудь биологическая мать. После пятнадцатого января вступит в силу закон «Каждому ребенку – два родителя», и тогда ни одному приемному малышу не придется страдать из-за матери-одиночки с низкой самооценкой, жалкими доходами и полным отсутствием времени. Каждый приемный ребенок будет расти в благополучной семье с двумя родителями. По словам конгрессменов, чем меньше матерей-одиночек, тем меньше преступников, наркоманов, людей, сидящих на пособии. Тем меньше фермеров, выращивающих гранат. Телеведущих. Ученых, разрабатывающих лекарства. Президентов Соединенных Штатов.

Вдох.

«Не падать, Стивенс, не падать!»

Выдох.

Она не двигается.

В старшей школе весной, летом и осенью жизнеописательница бегала по несколько часов каждый день, тогда у нее были хорошие, тренированные мускулы. Забеги на четыреста и восемьсот метров. Она хоть и не блистала, но демонстрировала вполне приличные результаты, а в выпускном классе даже занимала призовые места на соревнованиях. Арчи, тогда десятиклассник, болел за нее, повиснув на металлической сетке. Родители тоже болели, но на трибунах. После соревнований мама устраивала праздничный ужин и готовила дочкины любимые блюда: яичницу с зеленым перцем чили, пирог с арахисовым маслом. Как же жизнеописательница это обожала: стол ломится от еды, лампы горят, на улице весна и поют сверчки, мама еще здоровая, Арчи в футболке с черепом балуется и кладет себе на голову ложку с пирогом. Они согревали ее своим вниманием – усталую и гордую воительницу, которая попала стрелой в нужную пятку.

Если сможешь у меня появиться, появись, и я назову тебя Арчи.