Почему на пляже нет кранов? Кабелей, рычагов?
Кит – это дом в океане.
Живое чрево.
Песни китов долетают со дна моря до самых звезд, от Ледяного пролива на Аляске до полуострова Вальдес в Аргентине.
– Эш, дай худи.
– Холодно же.
– Давай сюда.
Дочь бежит к воде, мочит свой худи и худи Эш. Несет их обратно, кладет мокрую ткань на кашалота. В голове крутится песня I’ve been working on the railroad[24]
.Дочь напевает себе под нос про Дину на кухне, и тут раздается выстрел.Крики.
Все столпились вокруг чего-то.
Это не пистолет – это кит. Он взорвался. Серое брюхо разворотило – склизкие розовые кишки, лиловые внутренности. Складки плоти и жира хлопают на ветру.
– Снимите это с меня! Снимите! – орет какой-то мальчишка, срывая с груди обрывки кишок.
А какая вонь – господи! Прогорклая, как кишечные газы, как смрад от тухлой рыбы или из канализации. Дочь прикрывает рот полой рубашки.
У ее ног пенится красно-черная жидкость.
Та женщина, исследовательница, объясняет полицейским, что пыталась взять образцы подкожной жировой клетчатки. И когда она воткнула нож, кит взорвался.
– Внутри туши образуется метан, – говорит она. – Видимо, этот погиб первым. Вероятно, больше недели назад. Если он был вожаком и умер в море, а его тело прибило к берегу, остальные последовали за ним. Они до ужаса верные.
– Мэм, вы не можете тут трупы резать, – говорит полицейский.
– Это великолепное создание не принадлежит никому. Я сделаю анализ тканей и разберусь, почему они выбросились на берег.
– Мэм, какую лабораторию вы представляете? Мне начальник сказал, что ребята из Орегонского института приедут только…
– Я независимая исследовательница, но с этим вот… – она трясет двумя прозрачными пластиковыми мешками с кусками красного мяса, – обращаться вполне умею.
Дочь идет обратно к своему киту.
Глаз застыл.
«Ты видела, как полетел за борт труп капитана, зарубленного в полночь пиратами».
Она нажимает на глаз пальцем.
На ощупь глаз влажный и упругий, как вареное яйцо.
Знахарка
Коттер рассказал ей, что Лола упала с лестницы. Немного полежала в коме. Теперь ей лучше.
Новые клиентки обычно оставляют записки на почте, но Лола просто заявилась к ней в один прекрасный день, вымокшая насквозь.
– Мне про тебя подруга рассказала.
Знахарка впустила ее, дала полотенце, посмотрела красный шрам на предплечье.
– Шрам останется?
– Да, – ответила знахарка.
Размяла листья молодики и приложила их к ожогу, подождала, попялилась немножко на роскошные Лолины титьки – пышные, словно пудинг, потом поставила ей компресс из топленого жира с соком порея.
– Как это случилось?
– Я сглупила. Готовила ужин и обожглась о горячую сковородку.
Еще муж как-то сломал ей палец. И поставил разноцветный синяк на скуле.
На передке у Клементины выскочили еще две бородавки.
– Как-то это унизительно, – жалуется она.
– Просто тело делает то, что должно.
– Но они такие мерзкие.
– У многих бывают бородавки, – знахарка прикладывает к вульве компресс из толченых семян люпина.
Еще белый люпин помогает раскровиться, когда месячные не пришли, когда в матке нежеланный плод; выманивает червей под кожу. Летом знахарка жжет его семена в каменных чашках, чтобы отогнать мошкару.
– Язык покажи.
Как обычно, волнистые линии налета.
– Пиццу ешь?
Клементина поджимает губы.
– Не так уж и часто.
– Прекрати есть молочное. Ты очень влажная.
– А ты никогда не думала брови проредить? Воском можно.
– А что?
– Ну, не то чтобы тебе прямо надо. Густые брови нынче снова в моде, но у меня подруга есть в парикмахерском салоне, она шугаринг классно делает, так что, если ты…
– Нет.
Если у Клементины есть такая подруга, почему бы ей не избавиться от длиннющих волосин на бородавке у себя на лице? Эти черные волосины смотрятся ни к селу ни к городу с осветленными кудряшками и накладными ногтями.
Знахарка кладет в ее пупок ложку растертой полыни с имбирем, прикрывает ломтиком имбиря, держит надо всем этим горящую палочку китайской полыни, пока клиентка не начинает жаловаться, что жжет. Тогда знахарка заклеивает пупок двумя полосками лейкопластыря: надо, чтобы хотя бы день продержалось, а лучше два.
Клементина натягивает рубашку.