Красные часы

– Джин, спасибо тебе за помощь, – она достает из рюкзака белые коробочки. – Надеюсь, ты любишь жареный рис с креветками и чесноком. Не волнуйся, это не объедки какие-нибудь от клиентов…

– Я не волнуюсь.

Знахарка не настолько голодная, чтобы есть китайскую еду. После ухода Клементины она спрыскивает кунжутным маслом ломтик черного хлеба. Коттер оставляет ей свежую буханку каждый четверг – сам печет, заворачивает в полотенце и кладет на крыльцо.

В тот хлеб, который продается в супермаркетах, иногда добавляют растворенные в кислоте человеческие волосы: они входят в состав улучшителя – чтобы тесто подходило быстрее. Знахарка не ест хлеб из супермаркета, у нее самой имеется запас волос, но она их не растворяет в кислоте, а растирает и добавляет в снадобья. В одной коробке – обычные волосы, в другой – лобковые, они для разного нужны: в лобковых больше железа, в обычных – магния и селена. Волосы у нее от одного человека, и скоро они закончатся.

Длинные рыжие волоски можно использовать в снадобьях. Каштановые лобковые тоже сгодятся. Но некоторые волосы бесполезны: те, что торчат из подмышек, едва заметные темные над верхней губой. Они вморожены в кожу трупа, который лежит в морозильнике.

Какие, интересно, на вкус волосы у девочки? Блестящие, прямые, темные. Девочка не поливает их лаком. И длинные – цепляются за ремешок портфеля, знахарка видела, как девочка вышла из школы и стала вытаскивать прядь из-под ремешка, рассердилась, дернула, щеки у нее раскраснелись от досады, а потом она позабыла про волосы – стала высматривать кого-то, но этого кого-то не было среди выходящих детей. Девочка пошла по дороге, одна, а знахарка еле удержалась, чтобы не пойти следом.

Хлеб черствый, ведь сегодня уже вторник.

Тетя Темпл умерла во вторник, восемь зим назад.

До тети Темпл мать частенько забывала купить еды, и знахарка жарила себе на обед кетчуп, горчицу и майонез – они спекались в горячую корочку.

До тети Темпл она сама себя укладывала спать.

До тети Темпл она постоянно пила аспирин, ведь доктора вызывать дорого, а в отделении скорой ее мать слишком хорошо знали.

До тети Темпл она ни разу не бывала в кино.

Тетя заплетала рыжие косы, носила колыхающиеся лиловые шаровары, замуж не выходила. Смех у нее был чуть визгливый. А магазин она назвала в честь ведьмы, которая жила в Массачусетсе триста лет назад. Ньювиллцы и Темпл звали ведьмой, но относились к ней не так, как к знахарке.

Юная красотка Халлет влюбилась в пирата, а тот ее бросил. Легенда гласит, что она родила дитя и в ту же ночь его убила – удавила в амбаре, ее посадили в тюрьму, она спятила и заманивала корабли на скалы Кейп-Кода. Темпл говорила, что на самом деле Халлет втайне отдала ребенка жене фермера. Та женщина вела дневник, так вот и стало обо всем известно.

Тот ребенок был пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадедушкой знахарки.

Самой сердцевиной левой ушной раковины она слышит, как древогрызы глодают стропила, откладывают яйца в стыки балок.

«Всегда помни, что ты ведешь свой род от Черного Сэма Беллами и Марии Халлет», – говорила Темпл.

Но знахарка никогда не стала бы привязывать фонарики к хвостам китов. Она терпеть не может плавать, как все матросы и рыбаки.

* * *

Заря такая топит шхуны, бриги, лес валит на овец, рвет счастье птиц[26].

Жена

Вопли, вопли, вопли. Без конца, без конца, без конца.

– ВКЛЮЧИ!!!

Джон хочет, чтобы жена опять поставила ему пластинку, она отказывается. Все утро как заведенная пластинка: крики и вопли, крики и вопли, упал на пол, раскинул руки-ноги в разные стороны морской звездой.

– ВКЛЮЧИ!!!

Без конца, без конца.

– Мама, включи! Мама, включи! Мама, включи! Мама…

Она увещевала, умоляла, не обращала внимания. Наверное, у нее и вправду сейчас лопнут барабанные перепонки, поэтому она говорит:

– Заткнись, мать твою.

Никакого эффекта. Джон по-прежнему валяется на полу, молотит руками-ногами и вопит, но Дидье кричит из столовой:

– Не надо с ним так!

– Либо сам с ним разбирайся, либо иди на хрен.

Муж приходит, сердито поднимает колпак и ставит иглу на пластинку. Раздается веселенькое бренчание гитары.

Джон замолкает, он весь взмок, дышит тяжело.

– Мы веселые динозаврики, динозаврики, динозаврики!

– Только что он усвоил, что, если орать до посинения, получишь то, что хочешь, – говорит жена.

– Ну и прекрасно, мы живем в суровом мире.

– Мы веселые динозаврики, динозаврики, динозаврики! По земле мы дружно топаем, раз-два-три!

– Выведи его, пожалуйста, на прогулку, – просит жена.

– Там дождь.

– Его дождевик висит на перилах.

– Вряд ли он сейчас захочет гулять.

– Пожалуйста, сделай эту маленькую малость.

– Я не в настроении гулять.

– Я никогда не бываю одна.

– Я тоже. Я постоянно с этими trous du cul[27], пять дней в неделю.

– Дидье, пожалуйста, выведи его погулять, – говорит она медленно, четко. – Через час привезут Бекс, я сделаю обед, но до тех пор я хочу побыть одна.

– Я бы тоже хотел побыть один, – ворчит он, но все-таки идет за дождевиком. – Пошли, Джон-вояж.