Красные часы

Но жизнеописательница попросит у нее нечто такое, чего, как она сама считает, нельзя ни у кого просить. И пойдет против самых глубоких своих убеждений.

И тем не менее вот она – стоит посреди кабинета музыки и собирается попросить эту соплюху отдать то, что растет у нее внутри.

Стеклянный осколок говорит: «Это твой последний шанс».

«Решайся».

Жизнеописательница говорит:

– Хорошо.

Мэтти поднимает на нее заплаканные зеленые глаза.

– Вы со мной съездите?

– Съезжу.

Сейчас жизнеописательницу стошнит.

– Простите, но… Никто не может… Эш не…

– Я все понимаю, Мэтти.

– Спасибо, – и девочка добавляет: – А вы не знаете, в Орегоне одна колония для несовершеннолетних преступниц?

– Ты…

Конечно, она боится. Жизнеописательница неловко гладит Мэтти по голове.

– С нами все будет в порядке.

«С нами?» Их обеих могут арестовать. Имя жизнеописательницы попадет в газеты: «Ушлая учительница помогла школьнице сделать аборт». Ее накрывает волной первозданной любви ко всем тем, кто попался, ко всем тем, кто знает, что может попасться.

Девочка встает, вешает на плечо портфель, поправляет шарф. В глаза жизнеописательнице она не смотрит.

– Увидимся завтра?

Она уходит.

Семечко и землица, скорлупка и яичко.

В горле у жизнеописательницы клокочет желчь.

«Ключ к счастью – отсутствие надежд», – говорит преподавательница по медитации.

Ты как акула, тебе нельзя останавливаться.

Жизнеописательница подходит к плакату с рекламой музыкального клуба («Какой овощ самый музыкальный? Конечно же, фасоль!»), сдергивает его со стены и рвет напополам.

* * *

Полярная исследовательница написала гувернеру, Гарри Рэтрею, который до сих пор служил у начальника судоверфи в Абердине:

«Долгое время я обдумывала, как преодолеть затруднения, возникшие у меня с Королевским обществом, и приняла тяжелое для себя решение: прошу Вас опубликовать мою статью под Вашим именем. Иначе мир никогда не узнает о моих открытиях».

Знахарка

Показания троюродного брата обличают мистера Файви, но толк от них будет, только если Лола их подтвердит. Когда адвокат объясняет это знахарке и предупреждает ее, что все усилия могут оказаться напрасными, она с улыбкой говорит:

– Только не для Лолы.

– Что вы имеете в виду?

– Теперь знают и другие. Не только ее родня. Она свободна.

Адвокат задумчиво поглаживает бритый розовый череп и бормочет себе под нос:

– Ну что же.

Сегодня Лола почти не накрасила глаза, так что ее лицо видно не так четко.

– Миссис Файви, спасибо, что пришли, – говорит адвокат.

– Мне же повестку прислали, – но она смотрит на адвоката. А в прошлый раз смотрела только на свои руки.

– Вы слышали показания своего троюродного брата, Брайана Закиля. Я хотел бы спросить вас, миссис Файви…

– Зовите меня Лола.

Да, ее родные были свидетелями их ссор с мужем. Да, эти ссоры бывали очень бурными. Нет, ее троюродный брат не ошибся, когда рассказал о размолвке на День благодарения, когда муж изо всей силы ударил ее по губам. Не ошибся, когда заявил, что видел синяк у Лолы на скуле, который поставил ей муж. И когда заявил, что она рассказывала, как муж сломал ей палец на руке. Да, шрам на правом предплечье – это шрам от ожога, муж прижег ей руку горячей сковородой. Она не сообщала обо всех этих случаях, потому что ведь не захочет – не вскочит. Да, она тоже не ангел. Да, некоторые ее родные выражали беспокойство, но, как говорила мать, негоже без спросу лезть в чужой брак.

Когда мистер Файви нашел у Лолы в сумочке масло для шрамов, он донимал ее до тех пор, пока она не призналась, что ходила к мисс Персиваль лечить ожог. Или лучше было пойти в больницу Ампкуа, чтобы начали задавать вопросы? Мистер Файви заявил, что его жену не должна лечить чокнутая дурочка, которая даже школу не смогла окончить, хоть и возомнила себя ведьмой.

Лола собрала чемодан. Собиралась поехать в Нью-Мексико (у нее там живет подруга, которая вырезает на продажу индейские фигурки-кокопелли) и там все обдумать хорошенько. Мистер Файви вошел к ней в спальню, в одной руке у него был стакан водки, в другой – бутылочка с маслом от шрамов. Как она узнала позже, он растолок несколько таблеток «Коларозама» и высыпал их туда. Дал ей бутылочку и сказал: «Пей!» Она отказалась, он ее ударил. Она выпила. И водку тоже. Ей стало так плохо, что по дороге на кухню она упала с лестницы.

Когда она обращалась к мисс Персиваль, она не была беременна и не думала, что беременна. Об этом она вообще в тот момент не думала.

Миссис Файви когда-нибудь была беременна?

Один раз, тринадцать лет назад, еще до встречи с мистером Файви. Она не хотела бы это здесь обсуждать.

Почему она решила отказаться от своих предыдущих показаний?

Лола молчит. Судье приходится напомнить ей, что она должна ответить на вопрос.

Наконец она говорит: