Красные листья Гомбори. Книга о Грузии

Вижу, вижу две каморки,
Тесный морок, и в одной
Раздаётся из-за шторки
Голос матери больной.

А в другой течёт и длится

Мир безумий и чудес,
И премудры злые лица
Королев и клоунесс.

Кофе с чахлым хачапури,

Запах краски, ералаш,
Море яркости и хмури,
Мир знакомый и не наш.

Вот какая мастерская

У художницы была.
Чёрным ходом выпуская.
Отворачивалась мгла.

В заключенье каждой встречи

Там, на лестнице крутой.
Что-то падало на плечи,
Обдавало пустотой.

И, рывком толкнув к перилам,

Накрывая все цвета,
Вихрем духов многокрылым
Набегала темнота.

«И с возрастом утрата цвета…»

Р.К.

И с возрастом утрата цвета —
Исчезли краски прежних лет,
В густых снегах лишь снится лето,
И воцарились тьма и свет.

И этот свет многосоставен,

И столь же скрытен, сколь открыт,
И темноте, конечно, равен,
И эта тьма тебя слепит.

В её мерцанье пишет Пимен,

И оживают времена,
А в живописи цвет интимен,
Лишь форма Промыслу верна

Сурб Саркис [14]

К.А.

И старцы дряхлые Тифлиса,
Бывало, только одного —
Ещё дожить до Сурб Саркиса —
Хотели, только и всего.

Всё тает в городе любимом,

И это самый воздух пьян,
Смешавшийся с шашлычным дымом, —
Такая радость у армян!

Но знали праздник и грузины,

Все языки, что жили тут…
И вот уж лёгкие корзины
С цветами первыми несут.

Вот жизнь промчалась, как неделя,

И невозвратен мой Тифлис,
Но веет розами апреля
Весны предшественник Саркис.

Из книги «Язык цветов» (2023)

Грузинское

Так волновало это пенье
И в нём рыданье
И гордое долготерпенье,
И ожиданье.

Народа мудрость и наивность

И с жизнью ссора,
Мечтательная заунывность
Глухого хора.

«И когда иссякает терпенье…»

И когда иссякает терпенье
И сникаешь от разных забот,
Погрузиться в грузинское пенье,
Как уйти в беззаботный народ!
Только вряд ли он впрямь беззаботен.

Вот, задумчив и даже сердит,

Он с клеенчатых чёрных полотен
На течение жизни глядит.
Оттого и нужда в каламбуре,

Что соседствует с пиром беда.

О печали сказать, балагуря,
Это надо уметь, господа!
Плещет море лазоревой нивой,

Отозвались глубины земли…

С этой грустью, отчасти шутливой,
Совладать никогда не могли.

Кахетия

В осенний воздух там вина плеснули,
Из всех давилен влили поутру
Киндзмараули и напареули,
Кварели, телиани, хванчкару.

Вот в эти виноградные долины

Приехать с ней, и в сёлах там и тут
Взломают исполинские кувшины,
Ковшами с плеском влагу зачерпнут.

Увлечь её, не слыша отговорок,

Невыносимый оставляя быт!
Ты опоздал, конечно, лет на сорок,
И жизнь прошла, но вариант пьянит.

«Будь уверен в одном: как при кесарях, как при эмире…»