Красные партизаны на востоке России 1918–1922. Девиации, анархия и террор

За данный период в районе Боготола–Ачинска участились случаи таинственного исчезновения людей и убийства.

…Выяснилось, что местные красные партизаны совместно с комячейками после освобождения бывших контрреволюционеров [19]18–[19]19 года Октябрьской амнистией начали освобожденных тайно похищать и убивать. Эти «террористы» вполне убеждены, что они… должны это делать ради пользы дела, указывая на то, что все контрреволюционеры, освобожденные по амнистии… должны опять ловиться и сажаться по тюрьмам[,] и, чтобы снова их не освобождать и не заводить лишнюю канитель… они в силу сложившихся обстоятельств начали применять… «террор». Метод увоза контрреволюционеров обставлялся довольно остроумно. Въезжали на лошадях несколько вооруженных человек, арестовывали нужных к уничтожению и увозили. После этого местная комячейка в целях [якобы] защиты организовывала отряд и ехала вдогонку, происходила дутая перестрелка, после чего комячейка безрезультатно возвращалась. Здесь надо отметить, что в большинстве случаев гибли люди из‐за личных счетов и совершенно не принадлежавшие к приспешникам контрреволюции.

За данный период зафиксировано в лесу около 70 трупов, такой же способ был применен… [в] отношении начальника станции [Итат В. Ф.] Михайловича и нескольких железнодорожных служащих.

Крестьяне первое время к таким исчезновениям относились с недоумением, не зная[,] чем это объяснить, но теперь они ясно понимают эти проделки и страшно возмущены на власть, так как участниками [убийств] являются красные партизаны и комячейки[2763].

Таким образом, комячейки того периода, по мнению крестьян и чекистов, де-факто являлись вооруженными органами местной власти, широко использовавшими классовый террор.

Тогда же заведующий Мариинским политбюро К. А. Зыбко докладывал, что в уезде «широкой волной производится партизанский террор, руководителями которого до некоторой степени являются начраймилиции, так как почти все они руководители бывших партизанских отрядов». Раскрывая нехитрый механизм террора, Зыбко объяснял, что руководители комячеек и милиции заранее выбирают себе жертв из числа тех, кто был под судом за контрреволюцию, но оказался на свободе. Затем разыгрывается спектакль, в котором одна группа милиционеров исполняет роль органов власти, а другая – бандитов. У дома жертвы происходит перестрелка между милиционерами и бандитами, после чего милиция отступает, бандиты врываются в дом, убивают хозяина, а его имущество присваивают. Либо милиционеры поступают еще проще: под видом неизвестных бандитов разыгрывают похищение кулаков, священников, бывших белых, которых увозят и убивают где-нибудь в ближних окрестностях. При этом для запугивания населения милиция и коммунисты постоянно распускают слухи, что в уезде действуют банды численностью от 300 до 500 человек[2764].