Красные

«Поездка не принесла, конечно, примирения с философскими взглядами Богданова, — вспоминала Крупская. — Ильич потом вспоминал, как он говорил Богданову, Базарову: придется годика на два, на три разойтись, а жена Горького, Мария Федоровна, смеясь, призвала его к порядку». Разойтись-то они разошлись, но потом уже не сошлись никогда.

Весной 1909 года вышла книга Ленина (под псевдонимом Вл. Ильин) «Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии». Это, собственно, и были «заметки рядового марксиста», о которых он писал Горькому. Интересно, что книга должна была печататься сначала в издательстве «Знание», одним из руководителей которого был Горький. Но Горький, узнав о ее содержании, заявил, что он против издания «заметок». Отказалось печатать Ленина и издательство «Гранат». И только потом ее рукопись попала в издательство «Звено», где она в конце концов и вышла.

Ленин жестко раскритиковал эмпириокритицизм. По его словам, это не более чем «учено-философская тарабарщина» и «профессорская галиматья». Досталось и эмпириомонизму Богданова, а также Базарову, Луначарскому и др. Ленин назвал попытки согласовать их теории с марксизмом «шарлатанством», «тупостью», «фальсификацией марксизма». «И подобный несказанный вздор выдается за марксизм!» — возмущался он. Ленин ехидно спрашивал: если весь мир — это чья-то «сумма ощущений» или чей-то «опыт», то как тогда существовала природа до человека? Была ли она «ощущениями» или «опытом» динозавров или амеб? Ильич не стеснялся в формулировках. Даже его сестра Мария Ульянова, которая редактировала книгу, просила их смягчить, но Ленин отказался. Он ответил, что не видит в этом смысла, потому что отношения с Богдановым «порваны совсем».

Богданов ответил Ленину через несколько месяцев — статьей «Вера и наука». Тоже жесткой, и тоже с «переходом на личности». Ленин, по словам Богданова, стремится дать своему читателю «истину абсолютную, вечную». Для него марксизм — это религия, и религия «авторитарная». Но он сам, утверждал Богданов, плохо знает философию Маркса, да и философию вообще, но маскирует это агрессивным стилем изложения и обилием цитат. «Мы знаем В. Ильина — ученого экономиста, действительно знающего свою специальность, — отмечал Богданов. — И что же? В его экономических произведениях вы не найдете ни такой выставки показной учености, как в его «философии», ни такого высокомерно-профессорского тона. О причине легко догадаться: там он знает, что говорит…»

Выводы Богданова о Ленине-философе были весьма нелицеприятными: «Внешний вид глубочайшей учености — и не менее глубокое невежество на самом деле.

Постоянные обвинения противников в «неприличии», в «литературном наездничестве», — и необычный даже для наших отечественных нравов лексикон ругательных слов.

Обозначение всех оппонентов как «философских реакционеров», и самая застойная тенденция, самая злая ненависть ко всяким без различия «новшествам».

Резкий, антирелигиозный тон, приписыванье враждебной стороне стремлений к «поповщине», — и глубоко религиозное мышление, с культом «абсолютного».

Такого Ленин, конечно, забыть не мог. 21 февраля 1909 года Богданов писал Григорию Зиновьеву: «Тов. Ленин счел нужным прервать личные и внешнетоварищеские отношения со мною; но сделал это без партийно-обязательного, по-моему, в таких случаях предупреждения, письменного или через товарищей. Ввиду того, что это пока первый случай в нашей коллегии, я ограничился словесным заявлением тов. Ленину, что считаю его поступок некорректным».

«Скатертью дорога, любезные!»

В августе 1908 года Богданов утверждал, что «мой выход из редакции абсолютно не имеет, с моей стороны, связи с философскими разногласиями».

«Философскую войну» между ним и Лениным по-прежнему сопровождали политические разногласия, но все же странно — почему Ильич, будучи прагматичным политиком, вдруг вдрызг разругался со своим ближайшим соратником из-за, в общем-то, весьма абстрактных вопросов? Одна из основателей компартии Германии Роза Люксембург писала Богданову: «О формальном расколе у беков я не знала… Но если это из-за «махизма», то Вас, господа беки, прямо расстрелять надо бы. Черт знает что такое!»

Однако Ленин сообщал Горькому, что когда он читал философские статьи Богданова и его сторонников, то «с каждой статьей прямо бесновался от негодования». «Я себя дам скорее четвертовать, чем соглашусь участвовать в органе или в коллегии, подобные вещи проповедующей», — возмущался он.

Нет сомнений: марксизм для Ленина действительно был чем-то вроде «священной коровы» и из-за несогласия по принципиальным вопросам он вполне мог порвать и личные отношения. Но еще в феврале 1908 года он писал Горькому: «Некую драку между беками по вопросу о философии я считаю теперь совершенно неизбежной… Мы должны подраться из-за философии так, чтобы «Пролетарий» и беки, как фракция партии, не были этим задеты…» Однако всё получилось совсем по-другому.