Красные

Есть версия, что план Ленина как раз в этом и состоял: начать против Богданова «драку» в философии, дискредитировать Богданова как марксиста для того, чтобы отстоять свои позиции в руководстве большевистской фракции.

В марте 1909 года Богданов писал Горькому: «Я — человек, а не дерево, и Вы легко можете себе представить, насколько для меня было бы приятно жить с людьми родными по духу, товарищами по великой цели». Однако именно с «товарищами» ему тогда приходилось выяснять отношения. В феврале между «ленинцами» и «богдановцами» вспыхнул скандал — они обвиняли друг друга в присвоении партийных средств, использовании их в агитации и клевете. Сам Богданов тогда писал, что «существует сепаратная организация… которая посылает по России агентов со специальными поручениями и пользуется для этого средствами Большевистского] Ц[ентра]»[49].

Речь шла о тех огромных деньгах, которые были захвачены в результате «эксов», прежде всего в Тифлисе. И Ленин, и Богданов, естественно, стремились к тому, чтобы держать под контролем их расходы. Богданов и его сторонники считали, что Ленин захватил в распоряжение своей группы «огромные денежные средства» всей большевистской фракции и на эти средства вел работу по укреплению положения своих сторонников во фракции большевиков.

В листовке «К товарищам большевикам!», выпущенной позже, в январе 1910 года, Богданов отмечал, что поскольку БЦ во главе с Лениным «надо было воздействовать на общественное мнение партии, он старался делать это путем денежной зависимости, в которую он ставил как отдельных членов партии, так и целые организации, большевистские и не только большевистские. За последние два года не было дано организациям ни одного денежного отчета, а истрачены были сотни тысяч. Попытки некоторых организаций установить постоянный контроль над принадлежащими им суммами встречали со стороны БЦ энергичный отпор и потерпели полное крушение. Таким образом, и в идейном, и в материальном, и в организационном смысле БЦ стал бесконтрольным вершителем большевистских дел, поскольку они зависели от заграницы».

И Ленин, и Богданов были довольно вспыльчивыми, самолюбивыми и амбициозными людьми и уступать друг другу не собирались. Однажды между ними дело чуть не дошло до рукоприкладства. В июне 1909 года представители двух фракций встретились в парижском кафе. Для конспирации участники встречи делали вид, что играют в бильярд. В разгар спора, когда Ленин сказал что-то оскорбительное в его адрес, Богданов не сдержался, схватил кий и бросился на Ильича. Впрочем, другим партийцам удалось предотвратить драку и буквально скрутить руки руководителям конкурирующих фракций. У Богданова отобрали кий, а Ленина заставили принести извинения.

Именно июнь 1909 года был апогеем борьбы между двумя фракциями в большевизме. 22 июня на совещании расширенной редакции «Пролетария» в Париже Богданов обвинил ленинцев в «предательстве большевизма» и «переходе на позиции меньшевизма», заявив, что «намечается вполне ленинско-плехановская фракция». Однако при голосовании он остался в меньшинстве. Богданова вывели из состава БЦ.

Что в это время о своих соперниках думал Ленин, хорошо видно по его частным письмам. В одном из них, написанном в сентябре 1909 года, он отмечает, что пишет статью, где третирует «прямо как каналий [курсив автора. — Е. М.] эту банду сволочей Максимова [псевдоним Богданова. — Е. М.] и К°». Он также называл Богданова и его сторонников «шайкой авантюристов» и призывал: «Полный разрыв и война сильнее, чем с меньшевиками. Эта война быстро доучит дураков, которые все еще «не разобрались». А статью «О фракции сторонников отзовизма и богостроительства», опубликованную в «Пролетарии» 11 сентября 1909 года, Ленин закончил словами: «Скатертью дорога, любезные!».

Эти события Богданов и его сторонники считали «государственным переворотом в партии», устроенным Лениным. В декабре 1909 года они собрались на итальянском острове Капри, где образовали партийную группу «Вперед». Она объявила себя носителем традиций большевизма и призвала к «реконструкции большевизма» во всей партии — Ленин и его последователи, по мнению «впередовцев», все сильнее дрейфовали в сторону меньшевизма.