Красные

В отличие от полунищего сапожника — отца «великого вождя народов», родитель Симона Аршак Тер-Петросян был вполне уважаемым в Гори человеком. Он занимался торговлей и поставками мяса. Его жена Маро была вдвое моложе его. У них родилось 12 детей, но выжили только пять — Симон и четыре его сестры. Отец считал его «никуда не годным мальчишкой» и «шалопаем», периодически «давал ремня» и вообще «тиранил» всю семью, в том числе и жену. Симон не оставался в долгу — то запрет отца в погребе, то стащит еду, то однажды вроде бы бросился на отца с топором в руках, защищая мать.

Так это все было или нет — сказать сейчас сложно. Сам Камо вспоминал, что тогда он действительно не отличался примерным поведением — его любимыми занятиями были «игра в разбойники» и кулачные бои, из-за чего даже его нос изменил форму — «раньше он был тонким, а потом, после многих катастроф, сделался широким». Симон «водился» с детьми бедноты и шатался с ними по улицам. Вряд ли такое времяпрепровождение обрадовало бы даже самого доброго родителя. Но, с другой стороны, уже с семи лет он начал заниматься с учительницей русским языком. Были идеи даже отправить его учиться в Москву, но мать не захотела расставаться с любимым сыном. В итоге в том же 1889 году Симона отдали в Горийское армянское училище.

В училище он тоже не блистал примерным поведением. То рясу священнику чернилами обольет, то вопрос «богопротивный» на уроке задаст: «Как Христос попал с неба на землю? По лестнице или по веревке?» Сам Камо, впрочем, писал в автобиографии, что был «очень религиозным мальчиком и пел в церковном хоре».

Судя по всему, в эти годы он представлял собой тип этакого «талантливого разгильдяя», способного уличного парня. Такие были всегда — в школу не ходят, но мечтают о подвигах. Хулиганят, но запоем читают книги. Вот и Камо писал, что в училище он почти забыл русский язык, но зато «увлекался рассказами об Александре Македонском, Цезаре, Камбизе, Дарии, Наполеоне, лет восьми-девяти зачитывался Майн Ридом» и очень любил историю Греции. Еще любил войсковые парады и мечтал о путешествиях — хотелось увидеть Париж, Рим, Константинополь… В общем — обычное дело. В 70-е годы XX века у мальчишек его возраста были примерно такие же мечты и увлечения.

Училище Симон не закончил. В 1898 году его оттуда выгнали за «дурное поведение». В 1901 году после тяжелой болезни умерла его мать. «Это было для меня большое горе, я ее очень любил, — вспоминал он. — Все, что мы имели, мы потратили на ее лечение. Нам не на что было купить ей гроб». В Гори он решил не оставаться и вскоре переехал в Тифлис, к тетке. Тетка хотела, чтобы он поступил в духовную семинарию. Ее муж советовал ему выучиться на счетовода. У самого же Симона имелись другие планы — стать военным и отправиться в Турцию освобождать армян. «В это время я был определенным националистом», — признавался он.

Но в любом случае сначала предстояло учиться. Тетка нашла для него «репетиторов» из Тифлисской семинарии — Гию и Сосо. Этого самого Сосо — Иосифа — Симон знал и раньше — в Гори их семьи жили не так уж далеко друг от друга.

«К экзамену меня готовил Сталин»

Гия Годзиев и Сосо Джугашвили начали заниматься с девятнадцатилетним Симоном. Согласно каноническим версиям, озвученным уже после смерти Камо и во время начала возвышения Сталина, ученик признался репетиторам в том, что хочет стать военным, а те его всячески от этого отговаривали. И уже тогда, когда появились эти воспоминания (в 1925 году), подчеркивалась роль «тов. Сталина» в воспитании и направлении на путь истинный молодого Камо. Годзиев, например, вспоминал: «Мы занимались по русскому языку и арифметике. У меня часто бывали товарищи, в том числе и тов. Сталин, которые говорили о социализме, о революции, о свержении царизма и т. д. Камо жадно прислушивался к этим разговорам…»

«К экзамену [для поступления в юнкерское училище. — Е. М.} меня готовил Сталин, — писал и сам Камо. — Он мне во время занятий раз сказал: «Самое большое из тебя выйдет офицер; лучше пока оставь эту подготовку, займись другой работой, а пока побольше читай». Он мне давал литературу. Помню, мне очень понравились углекопы Золя[29], особенно Жан».

По одной из версий, именно будущий «тов. Сталин» придумал ему кличку «Камо» — потому, что Симон никак не мог правильно выговорить по-русски слово «кому». И как-то раз насмешил всю компанию, спросив «Камо, слуши, камо?» вместо «Кому, слушай, кому?». Правда, он сам, на допросе в полиции в 1909 году, объяснял происхождение своего псевдонима немного по-другому: «Еще тогда, когда я учился в горийском училище, меня товарищи в насмешку называли «Каму» за то, что я неудачно отвечал один раз по-русски, на вопрос учителя вместо «чему» я сказал «каму». То есть вроде бы остроумие тов. Сталина здесь и ни при чем.