Красные

Забастовка продолжалась до 28 июня. В Тифлисе и уезде было объявлено военное положение. Но самые кровавые события были еще впереди. 29 августа в здании городской думы Тифлиса состоялось большое собрание. Вход был открыт для всех желающих, и стоявшая у здания полиция ему не препятствовала. В зале собрались делегаты из разных городов Грузии и разных партий (собрание проводилось по инициативе меньшевиков). Обсуждался вопрос о выборах в предстоящую Государственную думу (6 августа император Николай II подписал Манифест о созыве «совещательного парламента» — Государственной думы). То, что случилось потом, описывалось по-разному.

«Революционная» версия сводится к тому, что неожиданно в зале появился полицейский пристав и предложил собравшимся разойтись. Участники собрания ответили отказом. Тогда казаки и полицейские ворвались в здание, заняли все выходы, погасили свет и открыли стрельбу. Тех, кто пытался бежать, избивали шашками и прикладами, кололи штыками. Тела убитых сбрасывали с амфитеатра. За теми, кому удалось выбраться из зала, была организована погоня, по ним стреляли и даже добивали раненых.

Версия полиции гласила, что после того, как участники собрания отказались разойтись, казаки начали выдворять их силой. «Тогда из толпы раздалось несколько револьверных выстрелов, — писала газета «Русское слово». — Командир сотни приказал открыть огонь. Произошло нечто ужасное. В течение получаса непрерывно грохотали выстрелы пачками и залпами».

Бойня у городской думы ужаснула всю Россию. «Тифлис пережил вчера ужасную ночь, принесшую сотни жертв», — отмечало «Русское слово». По одним данным, погибли шестьдесят и были ранены более двухсот человек. По другим, убитых и умерших в больницах от ран насчитывалось больше сотни.

Ответом на нее стали новая забастовка и новые акции революционеров-боевиков. Газеты сообщали:

«КУТАИС, 9, IX. Ночью вчера более десяти человек напали на уездное полицейское управление с целью похитить конфискованное и хранящееся здесь оружие. Находившиеся в управлении стражники усиленным ружейным огнем отбили нападавших».

«ТИФЛИС, 25, IX. Вечером, начиная с 7 часов 20 минут брошены бомбы в казармы сотен Полтавского полка в Орточалах, в казармы на улице Броссе, в казарму конвоя наместника. Много убитых и раненых казаков.

На улицах патрули. Некоторые дома оцеплены. Спектакли отменены. Проводятся обыски и аресты».

Бомбы и оружие боевики часто получают из подпольных мастерских, организованных Камо. Через два месяца его за это повесят. Там же, в Тифлисе. Но сначала пообещают отрезать нос.

«Революционер без носа — что птица с перебитым крылом»

Осень и зима 1905 года стали наивысшей точкой подъема первой русской революции. В октябре в стране прошла Всероссийская политическая стачка. 17 октября власть вроде бы сделала шаг к компромиссу — император подписал Манифест о даровании гражданам России политических и прочих свобод и о подготовке к выборам в Государственную думу. Начали возникать или выходить из подполья политические партии. Теперь они действовали легально — невиданное доселе дело!

Однако сбить разгоревшийся огонь революции было уже не так-то просто. В декабре на улицах Москвы начались настоящие бои рабочих дружин с войсками и полицией.

Двенадцатого декабря началась всеобщая забастовка в Тифлисе. Стачечное бюро взяло под контроль почту, телеграф, железную дорогу. На улицы города вышли вооруженные рабочие патрули. У полицейских, жандармов, солдат и офицеров на улицах отбирали оружие. Было совершено несколько захватов полицейских участков с той же целью. Часть ружей и револьверов рабочие дружины получили от Камо — из созданных им тайных складов, схронов и мастерских, которые не успела обнаружить полиция.

Правительство перебросило в Тифлис войска из других частей страны. 18 декабря началась операция против восставших. В ней использовали даже артиллерию. 19-го, в одном из боев на улицах города, в руки казаков попал и раненный в голову Камо.

Через много лет он вспоминал, что самым страшным для него в тот день был момент, когда один из казаков, ухмыляясь, предложил отрезать ему нос. «Революционер без носа, — говорил он своей жене Софье Медведевой, — что птица с перебитым крылом. Такое клеймо навсегда лишило бы меня [возможности] вести нелегальную работу. Любой городовой пальцем ткнет… Лучше смерть, чем такая жизнь».

От него требовали рассказать, где находятся склады с оружием, где мастерские и кто руководит восстанием. Он кричал, что он простой крестьянин, «ничего не знай, бунт не знай!», и закрывал нос руками. Казаки «подобрели». Нос решили ему оставить. Но привели в какой-то дом, привязали веревку к крюку на потолке и повесили Камо. Правда, не до конца. Когда он уже начал корчиться в предсмертных судорогах, веревку ослабили, а его облили водой и привели в чувство. Затем его заставили копать себе могилу. Потом снова повесили. На этот раз ему повезло — веревка, не выдержав тяжести тела, оборвалась. Он упал на землю и снова потерял сознание.