Красный браслет

– Конечно, – тут же ответила доктор и порывисто кивнула. – Операция назначена на утро завтрашнего дня. Я потому и вывезла ее на прогулку, чтобы Иннуша хорошенько поспала эту ночь, силы ей пригодятся.

– Вы будете оперировать? – взволнованно выдохнул Редкий, сбившись с шага.

– В том числе. Прибудет хирург с большим опытом операций на мозге, я буду ему ассистировать. Это для меня великая честь. Я верю, что у нас все получится, мы столько лет шли к этому вместе с нашей отважной девочкой.

И она на ходу нежно потрепала Инну по плечу.

– Как вас зовут? Я – Эдуард. – Редкий, не останавливаясь, развернулся к ней и отвесил поклон.

В этой женщине было что-то несовременное, вот его и потянуло на необычные жесты.

– А я – Верена, – улыбнулась она.

– Красивое имя. Вы же не из России?

– Нет, я из Польши. Попросила перевод сюда по личным обстоятельствам. Но с тех пор прошло уже десять лет.

Грусть проскользнула легкой тенью по ее лицу, хотя губы все так же улыбались. Редкий ощутил небывалый прилив жизненных сил, но тут же устыдился, что распустил хвост перед едва знакомой женщиной.

– Верена, а сестра Инны знает о завтрашней операции? Приедет сюда?

Верена головой затрясла и замахала руками.

– Нет, и вы ничего ей не говорите! Я знаю Эллу, связь между сестрами очень сильна, и мне не хотелось бы раньше времени дарить надежду, которая… как знать… Операция слишком серьезная. Если у нас ничего не выйдет, – хотя я ни секунды в это не верю, – Инна просто останется прежней до новой попытки. Если все пойдет так, как мы надеемся, она резко стартанет в сторону полного восстановления. Так что прошу, не выдавайте пока Элле нашу тайну.

– Не выдам, – заверил Редкий. – Она в самом деле с ума будет сходить от беспокойства.

В молчании они прошли до озера, коляска покатилась по свежей траве. Инна все так же смотрела перед собой, а Эдуард мучительно думал, как подобраться к важному вопросу, но при этом не напугать и не оттолкнуть Верену. Потом решил брать откровенностью.

– Позавчера в Институте был переполох.

Сказал и скосил на женщину правый глаз. Она вроде как вздрогнула, поежилась. Эдик не знал, что известно Верене, поэтому решил о своей причастности к мрачным событиям пока умолчать.

– И после этого мне никак не удается встретить своего приятеля, санитара из нашего отделения. А вчера мне сказали, что он погиб в ту ночь. Больше мне ничего не известно, но… очень хотелось бы знать…

Он замолчал, ожидая наводящих вопросов. Верена поглядывала на него с явным сочувствием, размышляла о чем-то. Потом сказала:

– Я понимаю вас, Эдуард. Я ведь тоже знала того смешного маленького санитара. Василия, не так ли?

Он коротко кивнул.

– Знаете, десять лет назад, сразу после перевода сюда, я переживала скверные времена. Я оказалась разом оторвана от всех, кого любила, в чужой стране. И этот самый Василий очень помог мне однажды. Одной только фразой, и я даже не помню, почему он мне ее сказал, как будто прочитал что-то на моем лице. Он сказал: «Нельзя быть нужным и несчастным одновременно».

– Кажется, это цитата из старого фильма, Вася их любил, – встрепенулся Редкий.

– Возможно. Но знали бы вы, сколько раз я твердила себе эту фразу, и она помогала. Больше мы и словом не перекинулись, даже не помню, встречала ли я его еще хоть раз – но уж точно никогда не забывала. Сочувствую вашему горю, тяжело терять друзей, особенно таких… теплых и мудрых. Вы хотите спросить, как он погиб?

– Нет, – выдавил Эдуард, в горле образовался скользкий душный комок. Знать, кто из новых первенцев прикончил отважного сталкера, ему точно не хотелось. Вдруг это была та девчушка, сестра Тани? – Я другое хочу знать. Ведь в Институте творят чудеса, верно? – Он зачем-то потыкал пальцем в ссутулившуюся спину Инны.

Верена замялась на секунду, но все же кивнула.

– Вот я и подумал, может… может, его как-то можно… если не в прежнем виде, но что-то могло уцелеть, – выговорил он до конца, облегченно выдохнул. Верена шла рядом молча, покусывала губу. Кажется, она его поняла, но отвечать не спешила.

– Наверное, мне не положено об этом знать, – не выдержал он.

– Просто я сама пока ничего толком не знаю, – мягко проговорила женщина. – Его тело мигом забрали в так называемое «красное» отделение, там иногда спасают и ставят на ноги практически мертвых. Я пометила себе, что хочу навести справки. Через некоторое время, не сразу. Видите ли, они точно не поставят беднягу санитара на ноги – от его тела мало что осталось.

Редкого передернуло.

– Но есть всякие варианты. У Василия не было семьи, и он наверняка подписал бумагу, разрешил в случае смерти использовать его органы. Ну, я думаю, что подписал, учитывая его жизненный настрой. Так что как знать. Вам ведь хочется, чтобы он хоть в какой-то мере продолжил существование, я верно поняла?

– Не знаю, – выдавил Редкий. – Не уверен, – добавил, вспомнив почему-то Машеньку. – Но в любом случае хотел бы знать.

– Я поняла вас. Постараюсь разведать. Но может так случиться, что, даже что-то узнав, я не смогу рассказать вам, Эдуард, простите.