Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

— Если вы имеете в виду нашу политику в Афганистане и Персии, думаю, можно было бы отказаться от соперничества с Англией в этих регионах. В условиях, когда главную опасность для мира представляют фашистские режимы в Германии и Италии…

— Наш главный враг — Англия, — заявил Молотов тоном, не допускающим возражений. И отвернулся, давая понять, что тема исчерпана.

Раскольников был озадачен. Что означало это заявление? Молотов высказал своё частное мнение? Или — мнение своего патрона? Но спрашивать не решился.

Утром в понедельник он позвонил Поскрёбышеву и опять получил ответ: ничего не известно.

В этот день он был по делам в Наркоминделе и оттуда по кремлёвской автоматической «вертушке» позвонил прямо в кабинет Сталина.

— Алло! — ответил спокойный голос Сталина.

— Здравствуйте, Иосиф Виссарионович! Это говорит Раскольников. Когда вы можете меня принять?

— Приезжайте сейчас. — Голос Сталина прозвучал приветливо.

В отделе пропусков у Спасских ворот Кремля дежурный просмотрел дипломатический паспорт Раскольникова и позвонил Поскрёбышеву. Тот распорядился пропустить.

Войдя через Спасские ворота в Кремль, Раскольников повернул направо и вошёл в подъезд нового, недавно выстроенного здания. Поскрёбышев, плотный блондин, провёл его через свой проходной кабинет к двери, за которой располагался кабинет Сталина.

Раскольников вошёл. Сталин поднялся из-за письменного стола навстречу, пожал ему руку, усадил за длинный стол под зелёным сукном, предназначенный для заседаний, сам отошёл к стене, прислонился к ней, закурил трубку. Внимательно разглядывая Раскольникова, слушал его рассказ о Болгарии — её трудном экономическом положении, германской экономической и культурной экспансии. Раскольников заговорил о сделке с оружием, о том, что Наркоминдел не горит желанием дать ход этому делу.

— Да, Наркоминдел совершает ошибку, — согласился Сталин. — Всё равно Болгария купит то, что ей нужно. Отказывая ей в оружии, мы заставляем её покупать у других. У тех же немцев, например. Так?

— Именно так. Как раз эту точку зрения я защищал в своих докладах. Вы позволите мне доложить ваши слова народному комиссару?

Сталин кивнул. Разговор перешёл на тему войны и мира. Как и Молотов во вчерашнем разговоре, Сталин резко отозвался об Англии.

— Англия теперь стоит за мир! — с иронией развёл он руками. — Ещё бы. Её сейчас будут щипать. Её колонии разбросаны по всему свету. Защищать их немыслимо. Для этого нужно иметь сто флотов. Это не то, что у нас, где всё собрано в одном месте. Поэтому Англия, конечно, стоит за мир.

Напряжённо вслушивался в речь Сталина Раскольников, стараясь понять его логику. Нечего было и думать заговорить с ним в том духе, в каком вчера говорил с Молотовым, — при нём, Сталине, одобрительно отозваться о литвиновской линии во внешней политике. Лучше было молчать и слушать.

Вошёл Поскрёбышев с какими-то бумагами и выжидательно остановился в дверях. Раскольников поднялся, поблагодарив Сталина за беседу, стал прощаться…

Закончив разговор со Сталиным, Фёдор с недоумением подумал об отношениях руководителя государством с его гражданами. «Меня удивило, — писал он в своей книге „О времени и о себе“, составленной И. П. Коссаковским, — что вожди Советского Союза так оторвались от народа. Они отгородились от внешнего мира каменной стеной Кремля. Они варятся в собственном соку, живут в призрачном, иллюзорном мире, ощущают биение пульса страны лишь по односторонним сводкам Наркомвнудела. Кроме ложи Большого театра, где они забиваются в глубину от любопытных взоров публики, и редких официальных смотров-осмотров, они никуда не выезжают…»

…Последние два дня перед отъездом из Москвы были сплошным кошмаром.

Раскольникову нужно было зайти за ориентировкой к Слуцкому, заведующему иностранным отделом Наркомвнудела. В одном из широких коридоров здания НКВД он обогнал члена Верховного суда СССР и одного из руководителей только что разогнанного «Общества старых большевиков» Александра Владимировича Галкина. Старик шёл нетвёрдой походкой, опираясь на палку. Широкоплечий чекист в военной форме поддерживал его под локоть. Раскольников хорошо знал Галкина, часто обедал с ним в совнаркомовской столовой, где тот был председателем столовой комиссии. Решив, что Галкин пришёл в НКВД по делам Верховного суда, Раскольников поздоровался с ним на ходу:

— Здравствуйте, Александр Владимирович! Как поживаете?

Галкин с усилием поднял седую голову, ответил едва слышно:

— Я арестован, Фёдор Фёдорович…

— Не разговаривать с арестованным! — выкатил на Раскольникова бешеные глаза чекист.

Раскольников ускорил шаг, свернул в другой коридор. Он не сразу вошёл к Слуцкому. Будто ударили палкой по голове. За что арестовали Галкина? Безобидный старик, как огня, боялся всякой оппозиции, всегда поддерживал генеральную линию партии. Был исполнительным чиновником, как член Верховного суда выносил приговоры, нужные Политбюро, часто сам заранее их составлял. Неужели его арест — следствие разгрома «Общества старых большевиков»?..