Красный лорд. Невероятная судьба революционера, замнаркома, флотоводца, редактора, писателя, дипломата и невозвращенца Фёдора Фёдоровича Раскольников

Оказывается, к Чельсубуну вели осветительный кабель, работу не кончили, и конец провода (толщиной в четыре пальца) перебросили поперёк шоссе к дворцовым воротам. Сейчас пост, люди до заката ходят очумелые от голода — похожи на пьяных. Словом, все условия для того, чтобы свихнуть себе шею…»

В начале их пребывания в Кабуле Ларисе вдруг показалось, что Фёдор недостаточно образован для дипломатической деятельности, и потому велела ему молчать во время первого приёма у короля Амануллы-хана, а говорить за него будет она, так как у неё это получится намного лучше. И вот во время их встречи она приветствовала короля:

— Ваше Величество! Я в восторге от Вашего мужества и других достоинств. Я хотела бы, чтобы мой сын был во всех этих качествах похож на Вас.

Рейснер, как известно, была довольно красивой женщиной, так что король с одобрением хмыкнул в ответ:

— Что ж, это можно устроить…

(По некоторым сведениям, это и вправду могло иметь место, так как Лариса и до этого позволяла себе «жить без оглядки и не опасаясь пересудов в обществе. Она считала себя выше всяких обсуждений за спиной», и спокойно допускала близость с другими мужчинами — к примеру, с Троцким или Колбасьевым. Молва приписывала ей связь со многими любовниками, злые языки утверждали, что она занималась любовью прямо на тёплых трупах расстрелянных белых офицеров со знаменитым террористом, шпионом, чекистом, полиглотом, поэтом и вдохновенным гулякой Яковом Блюмкиным. Хотя возможно, что это только злопыхательские измышления… Ну, а здесь, в Афганистане, Лариса даже несколько раз забеременела — и похоже, это действительно произошло не без участия Амануллы-хана, так как он был буквально покорён красотой русской первой леди, и они довольно часто встречались и проводили время наедине. Пили чай, играли в теннис… В то время она написала, что восточные женщины «ухитряются грешить, будучи затиснуты между двух страниц Корана». Писала она это скорее о себе самой, хотя была она «затиснута» совсем между другими страницами… Тут у неё случился выкидыш, и ребёнок не родился. Зато её любовный роман с афганским принцем стал известен всему миру, как ей о том написали из НКВД, пообещав за недостойное поведение исключить из партии.)

…Первое время Кабул после голодной Москвы казался Ларисе по-настоящему райским местом: пальмовые рощи, фонтаны, цветущие розы, воздух напоен левкоями. Сытно и красиво. Знаки внимания к первой леди посольства и любимый муж. Обычной женщине всего этого хватает для счастья с избытком, но «комиссару Рейснер» такое слишком спокойное существование показалось тюрьмой. И это при том, что работы было море. Главной задачей миссии была борьба с британским влиянием на Афганистан и с засылкой людей в банды басмачей.

Именно в Кабуле её настигло ещё одно страшное известие: в августе 1921 года по обвинению в участии в монархическом заговоре был расстрелян Николай Степанович Гумилёв. Узнав об этом, Лери несколько дней рыдала о своём Гафизе, как простая баба. Она до конца жизни была уверена, что будь она тогда в Петрограде, смогла бы спасти своего Гафиза от смерти… И кто знает, может быть, и вправду могла бы — для неё ведь в России не было ничего невозможного…

Но семейная жизнь Ларисы вдруг затрещала по всем швам, её беременность трагично прервалась, и в этом она обвинила мужа. Раскольников всеми силами пытался загладить свою вину, хотя она главным образом заключалась в том, что он так и не смог заменить ей любимого поэта…

В конце ноября 1921 года она написала письмо Анне Ахматовой, помянув Блока открыто и Николая Гумилёва между строк: «Газеты, проехав девять тысяч вёрст, привезли нам известие о смерти Блока. И почему-то только Вам хочется выразить, как это горько и нелепо. Только Вам — точно рядом с Вами упала колонна, что ли, такая же тонкая, белая и лепная, как Вы… Теперь, когда его уже нет, Вашего равного, единственного духовного брата — ещё виднее, что Вы есть, что Вы дышите, мучаетесь… Милый Вы, нежнейший поэт, пишете ли стихи? Нет ничего выше этого дела, за одну Вашу строчку людям отпустится целый злой, пропащий год…

И горы, и земля хорошо знают, как молчалива смерть. Целую Вас, Анна Андреевна… Искренне Вас любящая Лариса Раскольникова. При этом письме посылаю посылку, очень маленькую, „немного хлеба и немного мёда“».

Когда ситуация несколько успокоилась, Лариса всё-таки села заканчивать книгу своих очерков «Афганистан». В Кабуле она напишет свои лучшие журналистские очерки, и останутся они вечной памятью поэтического таланта славянской «Валькирии», спешившей вобрать в себя самые яркие впечатления пролетающего мимо времени: «последний месяц буду жить так, чтобы всю жизнь помнить Восток, пальмовые рощи и эти ясные, бездумные минуты, когда человек счастлив от того, что бьют фонтаны, ветер пахнет левкоями…»