Красный нуар Голливуда. Часть I. Голливудский обком

Американская сторона пыталась и впредь контролировать соблюдение советской стороной соглашения о прекращении пропаганды. В июле 1935-го посол Буллит гневно протестовал против участия американских коммунистов в работе VII Конгресса Коминтерна. Но заместитель наркоминдела Крестинский был невозмутим: СССР не отвечает за деятельность международной неправительственной организации.

В этой истории есть что-то странное. Другие провокационные фильмы не разделили судьбу «Черных и белых». Еще не угасли страсти вокруг него, еще целый год оставался до установления отношений, когда вышел мультфильм Ивана Иванова-Вано и Леонида Амальрика «Блэк энд уайт» по стихотворению Маяковского (23 ноября 1932 года). В апреле 1933-го вышел еще и «Негр из Шеридана» Коломойцева о расовой розни среди американских лесорубов.

* * *

Хьюз прибыл в Токио 23 июня 1933-го: его обогнали письма Сано, оповестившего друзей о приезде поэта. В театре, которым он до высылки руководил, Хьюза встретили так, словно он был О’Нилом и Шоу в одном лице. Революционная богема носила его на руках. Приветствовал его и космополитический истеблишмент: Пантихоокеанский клуб дал в честь Хьюза ланч. Расчувствовавшись, он объяснился в любви Японии – единственной стране, где темнокожая раса свободна и независима, что имеет огромное психологическое значение для американских негров. Жена американского посла гневно покинула клуб, не прощаясь, но он не придал этому значения.

После Перл-Харбора на стол Гувера ляжет справка – Хьюз разглагольствовал о «якобы имевшем место дурном обращении с неграми» (в 1933-м линчевали 23 негров):

Настанет день, когда, объединившись, все цветные расы – черная, желтая и красная – начнут войну за покорение белых. ‹…› Между этими расами существует естественная связь, и их противостояние белой расе должно разрешиться в бою.

Пока что Хьюз наслаждался ролью туриста. Проведя в Японии неделю, он 1 июля на три недели отправился в Шанхай, благо там его ждали с не меньшим нетерпением, чем в Токио. Дело в том, что в мае в Москве оказалась – как раз вовремя, чтобы застать Хьюза – его приятельница Агнес Смедли. Тремя годами раньше, прочитав ее автобиографическую повесть «Дочь земли», восторженный поэт посылал ей свои рукописи. С тех пор она нежно относилась к нему, как к «младшему брату».

В 1960-х эту удивительную женщину назвали бы тьермондисткой, как называли тех, кто видел в третьем мире движущую силу мировой революции, сочетающую марксизм с национализмом.

Агнес была дочерью неквалифицированного рабочего, который не умел ни читать, ни писать. Деньги на учебу она зарабатывала как посудомойка и сборщица табака. – Рут Вернер.

В марте 1918-го юная социалистка полгода просидела в тюрьме по делу о «германо-индийском заговоре» – подготовке индусами-эмигрантами восстания на родине с помощью немецкой разведки. Устроившись стюардессой на польское судно, она в 1920-м очутилась в Берлине, где прожила восемь лет с лидером индийских коммунистов Вирендранатом Чаттопадайей, вместе с которым побывала в 1921-м на III Конгрессе Коминтерна. Возмущенная репрессиями против социалистов (большевики посмели заключить под домашний арест саму Эмму Гольдман), она покинула Москву, якобы категорически разочаровавшись в Советах. С 1928-го Смедли работала в Шанхае корреспондентом буржуазной Frankfurter Zeitung, а затем – еще более буржуазной Manchester Guardian.

Там она подружилась с 23-летней немецкой коммунисткой Урсулой Кучински – более известной как Рут Вернер, – чей муж Рудольф Гамбургер получил должность архитектора Шанхайского городского совета.

Агнес выглядит как интеллигентная работница. Просто одета, редкие каштановые волосы, живые, большие темно-зеленые глаза, отнюдь не красавица, но черты лица правильные. ‹…› Ей здесь нелегко. Европейцы ее не приемлют, поскольку она их глубоко оскорбила. По случаю ее приезда американский клуб с феодальными замашками устроил чай. Агнес пришла и ‹…› спросила, есть ли здесь китайцы «Нет, – ответили ей, – среди членов клуба китайцев нет». «А среди гостей?» – спросила она. Ответ: «Китайцам не разрешено посещать клуб». После этого она поднялась и ушла. Англичане ее ненавидят, так как в прошлом она принимала участие в революционном движении в Индии. Китайцы также следят за каждым ее шагом. – Вернер.

Характер Агнес – что встречается очень редко – придавал красоту ее лицу, мальчишескому и женственному, грубоватому и еще привлекательному. Она была ‹…› наделена тем жгучим состраданием к людской нищете и обидам, каким обладали некоторые святые и некоторые революционеры. Раненые китайские солдаты, голодающие крестьяне и изнуренные работой кули были для нее братьями в буквальном смысле слова. – Фрида Атли.

Неудивительно, что имя Смедли распахнуло перед Хьюзом двери самых уважаемых людей Китая, тех, кто только и сохранял – в бреду тотальной гражданской войны – статус моральных авторитетов: вдовы Сунь Ятсена и Лу Синя – «китайского Горького».