Красный туман

   Следующее мгновение принесло Дору стремительное падение. Наемник и сам не понял, как очутился на земле. Даргат врезался в лицо, нос хрустнул, лоб протаранила косая вспышка боли. Тепло ископаемого минерала растеклось по лицу. Не успел Дору перевернуться - как в его только что сломанный нос врезалась босая пятка. Удар был не слишком точным, но достаточно крепким, чтобы на наемника напала свирепая мошкара боли. А где-то сзади, за злостью, ненавистью пополам, мельтешила мысль: какого дьявола, девчонка все это время шла босая и ни разу не пикнула, и не подала виду?! Да из чего она сделана?

   Стараться одновременно прийти в себя и не пропустить ни одного звука, оказалось не так уж легко. Странно, потому что ему приходилось терпеть боль намного сильнее теперешней, и тогда он чувствовал себя не так паршиво. Дору грешил на растерянность - не каждый день узнаешь, что стал добычей самого Риилморского потрошителя.

   Послышался треск, отзвуки которого долго дребезжали в воспаленном от боли мозгу. Когда Дору поднялся на колени и вернул себе зрение, он увидел, что арка свободна. Баррикада из мебели превратилась в щепки, часть которых валялась по всей комнате. Создавалось впечатление, что проход прочистили здоровенным тараном. Откуда у архаты такая силища? Наемник пошарил в поисках кинжала, но вместо него нашел обрывки веревки. Рука метнулась к ножнам - меч послушно лежал в них. Дору мысленно выдохнул - инвига освободила руки и могла убить его, пока он качался по полу, но не стала.

   Наемник поднялся и направился в освободившийся проход.

   "Надеюсь, не придется жалеть, что я не убил эту гадину".

   Аккали

   Она всегда чувствовала их приближение. Задолго до того, как прошла посвящение.

   Первым ступал крик, страха и агонии в котором было уже много больше, чем жизни. Аккали ничего не стоило сосредоточиться - она делал это множество раз. Марашанский ублюдок, скорее всего, сильно недооценил ее, иначе не стал бы вязать руки. Только дурак пытается заарканить ветер петлей.

   Переступить за грань в этом месте оказалось много проще, чем раньше. Даргатовая комната была словно нарочно для этого создана. Стоило закрыть глаза, пошарить в темноте и перешагнуть за грань. Окунуться в сухую темноту, чтобы выследить добычу. И вот она - сгусток чистого мерцания, тугой, теплый и еще испуганный. Душа, ищущая проводника.

   Аккали протянула руку, сжала пальцы его в ладони. Он растаял почти мгновенно, источился до тонких нитей, которые алчно присосались к ее коже.

   Все произошло как обычно: боль, короткая борьба и усмирение. Душа пыталась сопротивляться, но Аккали ничего не стоило подчинить ее. За считанные мгновения перед архатой пронеслась вся жизнь мертвеца. Он был воином и воином неплохим. Аккали видела его в синем с серебром плаще, стоящим посреди огромной мраморной площади. Он приносил присягу, но она не слушала. Не сейчас - времени слишком мало.

   Всю силу его рук, архата почувствовал, когда ударила марашанца. Кулак словно подменили - он врезался в лицо наемника и опрокинул его, словно колченогий стул. Аккали подняла отлетевший в сторону кинжал, потом снова "одарила" наемника ударом. Он качался по полу, стонал и пытался остановить кровь. Аккали бросилась к баррикаде. Хватит ли сил? Пленная душа колотилась в клетке ее тела, вырывалась и жалила.

   Сквозь пальцы просочился яркий свет. Аккали не могла управлять происходящим, лишь подчинялась не успевшим потеряться знаниям. В умершем чувствовалась сильная аркана - даже маленькая ее частичка заставляла Аккали полыхать. Воин и арканист? Архата отринула совершенно ненужную сейчас мысль.

   Аркана опалила вены, прожгла кожу и вырвалась яркой вспышкой. Ударом Аккали отбросило назад, но каким-то чудом она устояла на ногах. От горячей волны из глаз брызнули слезы, мелкие щепки занозами впились в лицо. Впервые за много дней архата чувствовала себя разбитой. Присесть бы, дать отдых уставшим ногам, перевести загнанный дух. Но где-то позади наемник уже наверняка поднимается на ноги, и это подстегивало торопиться.

   Она скользнула в проход, не обращая внимания на щепки, впившиеся в босые ступни. Всему свое время: сейчас - бежать, потом - оплакивать участь своего Союза и жалеть себя.

   В коридоре стоял запах сырости, приправленный тленом, пылью и смертью. Аккали очень хорошо знала последний, потому что смогла различать его раньше, чем научилась говорить. Смерти было так много, что она проела путь в самое ее нутро. Архата остановилась лишь на миг, больше не в силах сдерживать строптивую душу. Сердце бешено заколотилось, когда сгусток пробил себе путь на волю. Освобожденная душа заструилась по рукам Аккали: капли чистого света стекали к ее ногам и медленно превращались в пепел.