Красный волк

Варран тогда много чего наболтал, но главное сводилось к одному: впредь Ганнак будет держаться от Уна подальше и никаких новых «оберегов» никуда подкидывать не станет. Такой вариант всех устраивал, Ун решил не искать встречи с этим сумасшедшим, а сумасшедший в свою очередь с двойным усердием избегал его.

Оказавшись с ним в одном отряде, Ун наивно надеялся сохранять хрупкое равновесие и впредь, но прошло каких-то два дня, а он больше не мог смотреть на норна и не скрежетать зубами.

Все началось практически сразу, стоило им только углубиться в лес, оставив позади транспортного «Лося». Над отрядом пролетела какая-то птица с невыговариваемым норнским названием, разумеется, редкая, разумеется, несущая на своих пестрых серо-синих крыльях тысячи и тысячи дурных предзнаменований, и все эти предзнаменования, разумеется, сводились к одному: «Лучше бы нам не брать с собой господина раана. Смерть ходит за ним».

Ганнак сказал это Варрану негромко и на норнском, не догадываясь, что «господин раан» весьма недурно понимает его язык и тугоухостью тоже не страдает. Ах, если бы все обошлось только этим пожеланием! Но ненормальный крапчатый то и дело бубнил не то молитвы, не то заклинания, во время привалов устраивал целые представления с растиранием листьев и вычерчиванием знаков на земле, и бесконечно пялил на Уна свои зелено-желтые глазенки. Варран не обращал внимания на этот балаган, а вот Саттак и Биттар как будто тоже начали медленно заражаться чужим страхом, и часто о чем-то перешептывались и отводили взгляды.

Дела шли так плохо, что впервые за все время, прошедшее с приезда в эти края, Уну вновь захотелось увидеть Текку. Он представлял, как ведьма выходит из-за деревьев, укрытая только потоком длинных красных волос, как смотрит змеиными глазами на Ганнака и остальных, и как обращает их в бездумное бегство, одним лишь своим видом. Ну и картина бы получилась!

И вообще было бы славно, если бы Текка осталась на пару дней. Да, пары дней бы хватило. Больше и не надо.

Ун перелез через трухлявый, проминающийся под пальцами ствол золотоорешника, отряхнул руку от кусков окорья, почувствовал, как защипало в горле. Пальцы сами собой сжали несуществующую самокрутку. Вот, пожалуй, единственная его теперешняя беда, в которой Ганнак был не виноват.

Кошмары вернулись.

Наивно было думать, что он совсем излечился от них. О нет, они не исчезли, только слегка затухли, спрятались, как тлеющие угли в золе, и полыхнули вновь в самый неподходящий момент. Пять дней назад Ун проснулся, едва не крича и отмахиваясь от бестелесного образа, тянущегося к нему, и теперь не расставался с флягой настойки. Пара глотков перед сном – и никаких ночных подвываний. А если раздобыть листьев серого дерева...

Шрам на ладони зачесался, Ун вспомнил о ноже, который продолжал таскать в голенище ботинка.

«Пусть сорены этим куревом подтираются», – подумал Ун, и Текка с ее фокусами и привычкой держать свое слово была тут не при чем. Утихомиривать советь всяким дерьмом – это удел тех, у кого она не чиста, а разве он сделал что-то неправильное?

Отряд вышел на лесную прогалину, раскинувшуюся с юга на север, и Варран указал на небольшую отметку на стволе засохшего дерева. В первые походы Ун не понимал, куда надо смотреть, тыкался повсюду, как слепой щенок, но теперь быстро разглядел тонкие зеленые нити, протянутые над землей на высоте ладони. Порви такую – и тут же сработает спусковой механизм дымового и сигнального короба, скрытого листвой и дерном. Такие ловушки в пограничье были установлены практически везде, где можно было более-менее легко пройти, и все они по большому счету были бесполезны. Ун как-то спросил у одного норна, с десяток лет прослужившего на наблюдательных вышках, много ли дикарей тут поймали, заметив взметающийся в небо дымный след, тот перечислил их всех, не задумываясь:

– Много! Была дикая свинья, крыса, кажется, кот, да, кот и три волка. С волками прямо беда какая-то, совсем лапы не умеют поднимать. И это только за последние полгода. Страшные у нас тут дикари! Вот говорят, нашли какие-то следы на восточной дороге. Следы! У-у! Раньше у нас были настоящие следопыты. А теперь, а! – пожилой норн тогда так досадливо махнул рукой, что кусок мяса слетел с его вилки. – Они свой след от чужого не отличат. Тут берег высокий, скалы пологие. Кто на них заберется? Если бы нашли что-то на западной тропе, тогда другое дело... Вот где бы больше башен поставить...

И все-таки, сколько бы напрасных тревог не случалось из-за веревочных ловушек, ничего лучше за последние несколько десятков лет никто так и не придумал, и бесконечные патрули продолжали менять ракетницы, а наблюдатели на вышках – проводить бессонные ночи.