Красный волк

«Лучше тут не задерживаться», – подумал Ун и взялся за широкобокую грузовую корзину. Сначала он собрал все самое важное: смотровой линзовый аппарат, чуть помятый от удара о стену, журнал наблюдений, три ящика сигнальных ракет и два сигнальных пистолета, бумажные упаковки винтовочных патронов – потом пристроил рядом остальные мелочи, какие смог уместить: одеяла, подушки, посуду.

Сторожевые башни в зверинце тоже были забиты всяким личным хламом. Хотя это и запрещалось, каждый пытался припрятать там что-нибудь свое, чтобы скоротать душную скучную смену... Ун отмахнулся от мыслей о прошлом, нервно постучав кончиками пальцев по фляге с настойкой, и продолжил укладывать вещи в корзину, слушая, как ветер, играя, щелкает занавесями из тонких деревянных реек. Он несколько раз проверил, что крепления корзины надежны и плотно закрепились в пазах, открыл грузовой люк, запустил лебедочную машину, понаблюдал немного, как она начинает дрожать и разматывать трос, медленно опуская ценный груз к земле, а потом поднялся на ноги.

Все в нем разрывалось между страхом и любопытством, но Ун все-таки пересилил себя, аккуратно прошел по покатому полу к стене, смотрящей в сторону моря, поднял занавесь на широком окне и застыл, боясь даже вздохнуть.

«Хорошо, что я поднимался спиной к воде, а то бы не долез...»

Море лишало его слов и поражало красотой, но отсюда, из-под самого неба, оно выглядело другим. Нет, море не стало казаться жалким или беспомощным, напротив, только с такой высоты можно было понять, насколько же оно бескрайнее, и насколько же повезло Империи иметь такой щит, стену, надежно отгораживающую их землю от дикарей.

Ун оперся руками о раму, подался вперед, пока пронзительный ветер гнал слезы по его щекам. Далеко внизу, в волнах, мелькнула серебристая спина с острым плавником. Эта рыба была гигантской, наверное, с вагон поезда, а то и два, и могла бы проглотить любого разумного, если бы захотела, но в море она была лишь незначительным и незаметным мазком.

«А может, там уже и нет никаких островов?»

Глядя на море отсюда, а не с берега, Ун больше не был уверен, что где-то там, за горизонтом, существовала еще хоть какая-то земля. И то что сама Империя не затоплена – казалось милостью и чудом,..

Деревянная рама под ладонями измучено заскрипела, вторя тяжелым вдохам всей вышки, Ун пришел в себя, отпрянул назад, начал боком подниматься к люку и пустился в обратный путь. Спускаться оказалось не многим легче, чем подниматься – приходилось чаще смотреть вниз, борясь с головокружением и дрожью.

Когда Ун наконец-то оказался на твердой земле, то почувствовал, что сердце его бешено колотилось, затылок взмок и пот катился по спине. Но это было неважно. Перед глазами его стояло море во всем своем великолепии, скрывающем еще нерожденные бури в черных глубинах, и...

Стоило только Уну повернуться и встретиться взглядом с Ганнаком, как от воодушевления камня на камне не осталось. Хуже того, старик Тамман, возившийся с корзиной и грузами, тоже теперь посматривал на него с подозрением. Неужели одному болтливому норну достаточно какого-то получаса, чтобы заразить другого норна своим сумасшествием? Ун бы снова отвернулся и сделал вид, что ничего не замечает, но ноги сами собой понесли его к Ганнаку. Тот уже было собрался в который раз начать «отгонять» от себя зло, Ун схватил его за запястье, крепко сдавив, и медленно сказал, перейдя на норнский, чтобы этот пустоголовый дурак смог все как следует понять:

– Сделаешь так еще раз, и я сломаю тебе пальцы.

Он сам не ожидал, как убедительно прозвучит угроза, и еле удержался, чтобы не состроить удивленное лицо – испортил бы все дело. И эти волшебные слова подействовали.

Весь вечер, что они провели на берегу, всю ночь и следующие полтора дня, пока возвращались прямым путем к главным пограничным дорогам, Ун больше не замечал, чтобы норн болтал с кем-то или выделывал свои фокусы и обряды. Да и что ему было говорить? Он со своими приметами, мертвыми оленями и древними богами был посрамлен, до лагеря они добрались без всяких происшествий, кошмары больше не возвращались, и даже рука Миррака как будто уже совсем зажила.

Стоило им войти в лагерь, как Ганнак тут же поспешил скрыться с глаз долой. Оставалось надеяться, что в следующий поход им не придется работать вместе.

Зевая в кулак и прикидывая, сколько времени осталось до обеда и успеет ли он перед этим помыться и вздремнуть, Ун побрел к палатке своего отряда, когда позади раздался бодрый голос:

– С возвращением, господин раан! Меня просили присмотреть за вашим письмом. Оно пришло позавчера.

Ун принял конверт, поблагодарил рядового норна, постаравшись, но так и не сумев вспомнить его имени. Второй сестре он все-таки написал, нет, не ради нее самой, а чтобы выяснить, все ли хорошо с племянником, и не ожидал, что ответ прибудет так быстро. Хотя разве могло быть иначе? Эта тварь знала, что только мальчишка и позволяет ей получать часть его жалования, а не проклятия. И это письмо, конечно, будет таким же заискивающим и жалобным, как и все прочие.