Красный волк

Ун посмотрел на Ним-шина с немым вопросом: «Что несет этот кретин?» – Ним-шин же с трудом сдерживал смех. Он явно получил больше того, на что надеялся.

– Когда эти удивительные создания снова станут дикими и обретут свободу...

– А что же, можно тогда будет на них охотиться? – выкрикнул кто-то.

Господин Ли-шин ответил вполне серьезно:

– Полагаю, когда популяция восстановится.

– А я слышал, что они агрессивны, – громко сказал Ним-шин и схватил Уна за плечо, – одна такая откусила моему другу кусок уха! Вы посмотрите!

Ун тяжело вздохнул, какой толк объяснять, что ничего ему не откусывали, если Ним-шин сам придумал замечательную историю и сам же в нее поверил? Хозяин дома вытянул тонкую шею, сощурился, вглядываясь подслеповатыми глазами в Уна, гости тоже оборачивались с любопытством.

– Разумеется, они напали на вашего друга! Макаки помещены в чуждую им среду. Они принуждены учиться делать непосильную для них работу разумных существ! Это любого зверя сведет с ума. Говорят, раньше их самки могли вынашивать по пять щенков за раз. И что теперь? В зверинцах по одному, и то в лучших случаях! Эти прекрасные животные должны быть возвращены в лоно природы! После мы подпишем мое обращение, – он достал откуда-то из кармана мелко исписанный лист плотной бумаги, – и я знаю, что мы будем услышаны! Зверинцы будут закрыты! Макаки будут жить своей дикой жизнью! Но первые шаги я должен сделать сам!

Он развернулся и решительно распахнул дверь летнего домика. Толпа затихла, а сердце Уна забилось часто-часто.

Слуга, крепко держась за короткий поводок, вытянул на порог мелкую, дрожащую макаку.

Глава XV

Гости окаменели, потом точно разом опомнились, попятились. Даже Ним-шин и госпожа Оли-шин отступили на шаг-другой. Ун позволил себе снисходительно улыбнуться. Чего они все испугались? Этого детеныша в обносках? Эту совсем худенькую самку с серой гривой, разводами рыжих полос на лапах и морде? Они что, не видят, с каким ужасом смотрит она на них синими глазенками? Как горбит хребет? Не понимают, что не будь на ней ошейника – она уже давно бы забежала обратно в дом?

Бояться можно, если перед тобой целая стая, да и то – когда под рукой нет палки или пистолета, Или если ты сам еще сопливый мальчишка. А тут?

«Какое позорище».

– С чего такой переполох? – небрежно спросил Ун.

Ним-шин попытался изобразить улыбку, но получилось какое-то нервное, чуть перекошенное выражение:

– Да видел я макак. Но здесь... без охраны... один поводок! Они же могут быть бешеными. Ну, Ли! Ну, Ли!... Ты только подумай. Но теперь понятно. Вот кто все это устроил. А я-то думал!

Внутреннее торжество Уна сменилось непониманием:

– Что «все устроил»?

– Ах, да, ты же еще не слышал! Знаешь господина Рица? Старикан такой, служит в министерстве... Ну, не знаешь и неважно! Он держит двадцать или тридцать макак. Все хочет вывести какую-то там особую домашнюю породу с добродушным нравом и с полосками какой-то там неземной красоты. Да не смотри так! Конечно, у него есть позволение кого надо. Тут другое главное. Неделю назад у него пропала макака. Громко не объявляли об этом, но слушок прошел. И теперь я, думаю, мы знаем, куда именно она пропала.

– Я прошу вас не бояться, – голос господина Ли-шина перекрыл взволнованный шепот оживших гостей. – Она не причинит никому вреда! Как я уже сказал, макаки стали опасны, потому что был нарушен порядок их дикой жизни! Но сегодня мы начнем исправлять эту ошибку и возрождать прекрасную раанскую природу! Дорогу! Дорогу!

Он взял у слуги, хладнокровного и, похоже, привыкшего ко всему, поводок и пошел в толпу, увлекая за собой перепуганного детеныша. Та упиралась, но слабо, упади она на землю – ошейник бы просто сломал ей шею.

– За мной!

Господин Ли-шин шел вперед, и гости расступались перед ним, при этом он был и совершенно уверен в себе, и совершенно отрешен: как будто и приглашал зрителей пойти с ним, и одновременно с тем – не нуждался в них, и был готов провернуть все дело в полном одиночестве. Эта решимость подкупала даже сильнее обещания дармового представления.

Рааны сначала неуверенно, но потом все смелее начали присоединяться к нему. Получилась не то свадебная, не то похоронная процессия. Ун не вслушивался в пустые и теперь уже бахвальные разговоры, и только пристально следил за макакой. Она едва-едва поспевала за уверенным шагом господина Ли-шина, то и дело оборачивалась, скалилась, похоже, от боли, отбивая голые подушечки лап о плиты дорожки. Ун плохо помнил макак в зверинце – сколько лет прошло! – но был уверен, что при всей дурной кормежке и грубом обращении они были куда крепче этого ухоженного, но хилого щенка.

Гости прошли через запущенный двор, миновали охваченные плющом ворота и свернули в поле, направившись в сторону видневшегося невдалеке леса. Здесь у бедной макаки все стало еще хуже: прошлогодние сухие стебли кусали за пятки, и она смешно подпрыгивала и повизгивала.

Кто-то из гостей засмеялся:

– Смотрите, как она радуется свободе! Вот это восторг!

Все согласно закивали, некоторые даже состроили умильные гримасы.