Красный волк

Уну захотелось разуть кого-нибудь из этих благородных господ и заставить пробежаться по репейнику и крапиве, но, повернувшись к Ним-шину, он сказал о другом:

– Господин Ли-шин серьезно собирается выпустить домашнюю макаку в лес?

– Это же Ли! – покачал головой Ним-шин. – Он если что решил, так от своего не отступит. Еще потом и письмо это заставит подписать... Как бы от него отвертеться...

– Она из-за голода выберется к городу и перепугает кого-нибудь до смерти. Надо сообщить в гвардию.

Ним-шин на ходу поймал его за плечо и легонько тряхнул, зашипев:

– Ун! Ты думай, о ком говоришь! О Ли! О друге его величества! Да он сморкается в платки с красной каемкой. В земли достопочтенного господина Ли-шина без императорского позволения даже гвардии-генерал покровитель высочайшего двора сунуться не посмеет. Ты правда веришь, что из-за очередной причуды Ли станут беспокоить его величество?

Госпожа Оли-шин споткнулась о какую-то корягу, жалобно и возмущенно пискнула, и Ним-шин поймал ее под руку, прервав свою речь. Да в продолжении и не было нужды. Ун уже все понял, и теперь только смотрел на угрюмую стену леса, которая приближалась к ним медленно, но неотвратимо. К крайним тонким липкам господин Ли-шин подошел один, подтягивая за собой упирающуюся и ничего не понимающую от страха макаку. Рааны встали полукругом, точно у сцены, но на почтительном и безопасном расстоянии.

– Это первый зверь, которого я возвращаю нашей природе! Ибо дикое должно быть диким, и инстинкты...

Какие инстинкты? Ун смотрел на макаку и все пытался понять, что такого дикого в ней нашел господин Ли-шин. Перед ними стоял зверь, лишившийся меха из-за сотен лет принуждения носить одежду, оставшийся без плотных наростов на ступнях, потерявший клыки и когти, без которых нельзя было рыть норы, изнеживший желудок вареной и жареной едой. А за спиной этого домашнего зверька хищно темнел лес, готовый за одну ночь пережевать его, а утром выплюнуть замерзшее тельце.

Господин Ли-шин расстегнул ошейник макаки и произнес, торжественно взмахнув рукой:

– Беги! Будь свободна!

Макака не сдвинулась с места и вдруг захныкала, еще сильнее сгорбилась, переминаясь с одной покрасневшей, расцарапанной лапы на другую. Господин Ли-шин хлестнул по воздуху поводком, толпа загалдела и засвистела, раздался жалобный писк, зверек отпрянул – шажок, другой – и вот уже побежал, скрывшись среди деревьев.

–Ура! Вот начало и положено! – сказал господин Ли-шин, и все захлопали. Ун тоже похлопал из приличия, но все больше и больше понимал, с изрядной долей неприязни, что просто так уйти не сможет. Бросил бы он Пушистого в чаще леса? Особенно щенком? Макака ведь была совсем мелкой и годилась только сдохнуть. Мерзкое, конечно, создание, но все-таки животное. Уж лучше пристрелить, чем так мучить. У него неприятно зачесался обрезанный край правого уха.

– Покусает она кого-нибудь, – сказал он Ним-шину. – Или помрет там. Как все уйдут, надо бы...

Он был готов выслушать пару другую замечаний насчет своего слабоумия, но, странное дело, Ним-шин глянул искоса, заговорчески и тихо-тихо сказал:

– Знаешь, ты читаешь мои мысли! Мы обязаны ее изловить. Отвезем хозяину и обойдемся вовсе без гвардии.

Потом он подумал еще немного и добавил:

– А что макаки здесь не будет – так они прятаться в лесах умеют мастерски, как говорят. Или все решат, что она убежала куда или померла. Хотя, что придумывать, Ли о ней, наверное, через неделю уже и не вспомнит.

– Вы не пойдете ловить макаку! – влезла госпожа Оли-шин, но Ним-шин обнял ее, шепнул что-то и поцеловал. Она возмущенно скривила губки, явно желая возразить еще, но передумала.

Такая резкая перемена в настроении друга показалась Уну подозрительной, но теперь было не время искать подводные камни, и он всмотрелся в лес, стараясь запомнить направление, куда побежала макака.

Восхищенные рааны обступили господина Ли-шина, слышались поздравления, смех и дружеские шутки, наконец, снова зазвучал голос хозяина дома, но теперь в нем пропал огонь и проступила усталость:

– ....прошу вас всех ко мне. Надо отпраздновать. Я приказал подготовить закуски и вино, ведь такое событие...

Услышав это, Ун невольно сглотнул. Последний раз он ел вчера, и кусок мяса сейчас бы пришелся очень кстати, но решение было уже принято – не отступишь. Гости и господин Ли-шин уходили, галдя, и трех задержавшихся у кромки леса раанов никто не хватился.

– Я туда не пойду! – сразу заявила госпожа Оли-шин.

– А вдруг пока мы будем искать макаку в лесу, она сюда выйдет и покусает тебя? – заботливо спросил Ним-шин, и девушке пришлось согласиться. Она шла, тихо ругая под нос все на свете – свои туфли, платье, корни, рыхлую землю. К счастью для нее, идти пришлось недолго.

Макака сидела шагах в тридцати от того места, где ей была дарована свобода. Она обхватила передними лапами острые колени и уткнулась в них лбом, подрагивая, и стараясь упираться в палые листья пятками, не беспокоя исцарапанные ступни.

– Вот и она... – Ним-шин нервно засмеялся и чуть подался назад, госпожа Оли-шин вцепилась в его руку, точно тонула.