Краткая история Англии и другие произведения 1914 – 1917

Поэтому блестящая история Англии XVIII века -это история величия, основанного на ничтожестве, это перевернутая пирамида. Если воспользоваться другой метафорой, то новая торговая олигархия Англии может быть сопоставлена с родным городом ее великой сестры – торговой олигархии Венеции. Вся твердость Венеции – сверху, но вот внизу, на уровне фундамента – зыбко. Великий храм Чатема и Уоррена Гастингса[385] был воздвигнут на столь же непрочном основании, как вода, и оказался столь же эфемерен, как пена.

Конечно, лишь фантазия может связать эту странную конструкцию с беспокойным и переменчивым духом властелинов морей. Но таково ее происхождение – чисто коммерческое, хотя позднейшие поколения нашей торговой аристократии были уже другими. Отношение к английской политике того времени можно выразить на старом примере, зашифрованном в словах «пуническая верность»[386]. Великий роялист Страффорд, разочаровавшись перед смертью в собственных убеждениях, сказал: «Не полагайтесь на принцев». Великий роялист Болингброк мог бы добавить к этому: «И еще меньше – на принцев коммерции».

Болингброк отстаивал комплекс убеждений, которыми Англия была некогда преисполнена, но на нынешнем повороте истории они практически выветрились. Не уяснив их содержания, мы не сможем понять наше прошлое, равно как и прозреть наше будущее. Довольно любопытно, что лучшие английские книги XVIII века этими убеждениями просто напичканы, пусть современная культура их там и не видит. Доктор Джонсон[387] полон ими. Именно к ним он отсылает, когда осуждает власть меньшинства в Ирландии. То же самое происходит, когда он говорит, что первым вигом был дьявол. Подобными убеждениями полон и Голдсмит[388]; они – смысл прекрасных стихов «Заброшенная деревня», они, но уже как теория, ясно и одухотворенно изложены в «Викарии Уэйкфилда». Ими полон и Свифт – он видел себя интеллектуальным братом по оружию Болингброка. Во времена королевы Анны эти убеждения разделяло большинство населения Англии. Но не только Ирландия оказалось местом, где править стало меньшинство.

Эти убеждения, блестяще развитые Болингброком, касаются различных аспектов. Самое практичное их приложение – тезис, по которому одной из добродетелей деспота является удаленность от него. «Мелкий тиран в полях», – вот кто на самом деле отравляет человеческую жизнь. Этот тезис включает в себя как простую истину, что хороший король – это лучшее из возможного, так и парадокс, что плохой король – это хороший король, так как своим деспотизмом он ослабляет знать и, стало быть, облегчает ее давление на население. Если правитель тиран, то пытает он главным образом палачей. Хотя Нерон и убил собственную мать, и этот поступок вряд ли стал достижением для его души, однако империя в целом особенного убытка от этого не претерпела.

В общем, Болингброк имел в голове целостную и разумную теорию якобитства. В остальном он был прекрасный и типичный для XVIII века интеллектуал, свободно мыслящий деист, ясный и классический английский писатель. Но при этом исполненный духа авантюризма и блеска политической отваги, достаточных для того, чтобы совершить последний решительный жест в пользу Стюартов. Его победила могучая виговская знать, создавшая комитет по выборам нового правления из джентльменов. Если понять, кто его победил, уже не обязательно добавлять, что его победили при помощи лживых уловок.

На трон взошел ничтожный германский принц. Вернее, он был посажен на трон, как кукла. Великий английский роялист отправился в изгнание. Двадцать лет спустя он возвращается и вновь заявляет о своей живой и логичной вере в народную монархию. Однако теперь этот выдающийся ум ради достижения своего абстрактного идеала предлагал усилить наследника того самого короля, изгнания которого он пытался добиться.

В первую очередь он был роялистом, и лишь потом – якобитом. Он выразил это в своей главной книге «Патриотический король», написанной в изгнании. Когда он решил, что правнук Георга уже в достаточной степени патриот, его единственным желанием было, чтобы власть короля сделалась по-настоящему крепкой. В старости он совершил еще одну попытку реализовать свой идеал, но с такими негодными инструментами, как Георг III[389] и лорд Бьют. Они сломались в его руках, однако он умер исполненный достоинства и с полным правом мог бы сказать: «Но дело побежденных угодно Катону»[390].

Великая коммерческая аристократия достигла пределов своих возможностей. И если мы захотим понять, что же хорошего и дурного принесло Англии ее укрепление, нет ничего лучше, чем проследить историю периода от первого неудачного переворота, затеянного Болингброком, до второго. В первом случае его политика привела к миру с Францией и осложнила отношения с Австрией. Во втором случае его политика вновь привела к миру с Францией и осложнила отношения с Пруссией. К этому времени потомство ростовщиков-помещиков из Бранденбурга вошло в силу и практически явило уже то чудо, которое в итоге стало величайшей проблемой для Европы.