Краткая история Японии

Политическая фрагментация, сопровождавшая развитие всей этой системы, получившей название бакухан, естественно, привела к иррациональному дублированию административных функций и неизбежному переизбытку чиновников. Но она же дала всей стране основы политического порядка, где соблюдение законов и сбор налогов обеспечивались не только на региональном, но и на местном уровне. Более того, несмотря на региональные и плюралистические, то есть подразумевающие множественность взглядов, допущения системы, сходство между одним руководящим органом и другим (скажем, между учреждениями разных княжеств, а также между княжествами и бакуфу) позволили создать общую политическую культуру, опыт управления, охватывающий всю страну и все сословия. Готовность подчиняться приказам вышестоящих чиновников, даже в вопросах, касающихся налогов, а также существование общей политической культуры дали возможность лидерам японского общества после 1868 года быстро добиться успехов в выполнении задачи, которую они считали главной, – создании единого и прогрессивного национального государства.

Местная автономия, безусловно, порождала полезные инициативы. В частности, в области финансов почти все власти княжеств столкнулись с той же нехваткой средств, которая преследовала бакуфу, и в начале XIX века некоторые из них предприняли меры восстановления, оказавшиеся замечательно успешными, даже более успешными, чем политика самого бакуфу. В интеллектуальных вопросах система также допускала значительное разнообразие, и в кое-каких княжествах появились уникальные научные и образовательные традиции, которые в неспокойное время после 1840 года принесли пользу всему государству и стали идеологической основой его стремительного продвижения к современности.

Да, местная автономия действительно была неотъемлемой частью системы сёгуната Токугава, в том смысле, что княжества с самого начала существовали как полунезависимые и вполне дееспособные образования. Более того, со временем они оказались тесно интегрированы в общую административную структуру и в то же время смогли консолидировать свою (пусть и подчиненную) позицию относительно бакуфу. Это значит, что говорить о токугавской системе, или Токугава бакуфу, имеет смысл лишь при обсуждении административной структуры и развития в XVII – начале XVIII века. Если речь идет о более позднем периоде, данные термины хуже отражают фактическое положение дел, в частности распределение власти, и здесь лучше оперировать понятием «система бакухан». Этому процессу способствовал переход в политике XVII века от доводов силы к принципу морального убеждения. Кроме того, свою роль сыграло и постепенное сплочение всех даймё (не только тех, кто имел непосредственное отношение к правящей верхушке), которое повлекло за собой стирание границ и общее смягчение традиционных взглядов.

Со времен Иэясу подавляющее большинство даймё делились на две категории: фудай и тодзама. Фудай были потомственными вассальными князьями, наследниками и главами тех семей, что уже служили роду Токугава до битвы в Сэкигахаре, а тодзама называли «посторонних князей» – их предки изначально имели равный статус с Иэясу и принесли ему присягу только после решающей победы. Княжества фудай обыкновенно были маленькими, но располагались стратегически важно – вокруг равнины Канто, по оси, тянущейся в уезд Кинай, в самом Кинай и на границах крупных княжеств тодзама. Из фудай даймё (около 130 семей) было подавляющее большинство советников и старших чиновников бакуфу, и те, кто занимал такие должности, естественно, получал больше власти и больше престижа, чем имели бы, оставаясь мелкими правителями на местном уровне. Именно княжества фудай преданно следовали за начинаниями Токугавы и поддерживали нововведения во внутренней организации владений и законодательстве. Другими словами, дома фудай были теснейшим образом связаны с бакуфу – его судьба являлась их судьбой.

Тодзама традиционно вызывали у Токугавы недоверие, и эти даймё, хотя и обладавшие обширными землями, не могли надеяться на должности в администрации сёгуната, открытые для фудай. Тем не менее в долгосрочной перспективе даже тодзама оказались в выигрыше. В XVIII веке ни одной группе даймё бунтовать было не выгодно. Длительные периоды проживания в Эдо – городе, где многие князья родились, провели детство и позднее заводили обязательные резиденции, несомненно, способствовали возникновению разнообразных неформальных связей и общности взглядов между ними, а также между ними и высокопоставленными представителями рода Токугава. Этому же способствовали браки и усыновления (практику усыновления использовали очень широко, чтобы ни один род даймё не оборвался из-за отсутствия наследников). Таким образом, многие военные феодалы оказались связаны многократным родством друг с другом, а также с киотской знатью и домом Токугава.