Краткая история тела. 24 часа из жизни тела: секс, еда, сон, работа

Когда вы заканчиваете заниматься? Когда истекли ваши полчаса? Когда вы пробежали свой обычный маршрут? Когда тело говорит «хватит»? Большинство из нас занимается не настолько долго или энергично, чтобы достичь того, что спортсмены называют «пределом», того физического и психологического барьера, после которого велосипедисты начинают вилять, а бегуны теряют темп. И все-таки даже если усталость не велика, это усталость. Где она возникает, в мышцах или в мозге?

Во время тренировок я обычно пробегаю 11–13 километров до того, как почувствую настоящую усталость. Моя подруга Франческа Конте легко пробегает в четыре раза больше. Одна из лучших спортсменок среди ультрамарафонцев, Франческа спокойно преодолевает дистанцию в 80–161 километр, пролегающую в основном по узким ухабистым лесным тропинкам, и выигрывает соревнования. Чтобы поддерживать форму, она напряженно тренируется – днем и ночью, зимой, на скользких горных тропках, и летом, когда потеешь так сильно, что теряешь 7–8 % массы тела. Иногда, по ее собственным словам, она бежит так долго и с таким напряжением, что мозг просто отключается и она не может найти дорогу, подсчитать, сколько пробежала, и даже вспомнить свою фамилию.

Получившая академическое образование Франческа умна, добросовестна и методична. Ее вряд ли можно назвать фанатиком, но истории, которые она рассказывает о своих тренировках, способны привести вас в замешательство. Однажды, чтобы опередить соперника на завершающем этапе 161-километрового марафона, она за семь минут пробежала 11,3 километра вниз по склону, испытывая при каждом шаге сильнейшую боль в бедрах. Она победила, но на следующий день ее четырехглавые мышцы распухли, кожа на бедрах приобрела багровый оттенок и она едва могла стоять.

В другой раз она решила принять участие в большом осеннем марафоне по Аппалачской тропе[303] в национальном парке Грейт-Смоки-Маунтинз – 114 километров по пересеченной местности. Прогноз погоды обещал сильные ветры и снегопад на больших высотах, тем не менее Франческа и четверо ее приятелей весь день добирались к началу маршрута и начали подъем на гору уже в темноте.

Франческа любит бегать ночью. Она говорит, что это похоже на погружение под воду с дыхательным аппаратом – так же спокойно и тихо. Та ночь не была исключением: небо усыпали звезды, сквозь облака то и дело показывалась луна. Но через 16 километров вдруг поднялся ветер, повалил мокрый снег, а за ним хлынул ледяной ливень. Очень скоро тропа покрылась толстым слоем льда, а одежда Франчески насквозь промокла. «Мы не могли остановиться больше чем на несколько секунд, потому что сразу же начинали непроизвольно дрожать из-за ветра, – вспоминает она. – Нельзя было ни поесть, ни попить. Время шло, и я чувствовала, что все больше слабею и замерзаю. Становилось все труднее и труднее бежать настолько быстро, чтобы не замерзнуть вконец». Усталая, голодная, на грани переохлаждения, Франческа продолжала стремиться к цели. Через десять часов она достигла финиша, но, по ее же словам, «еле выжила».

У нас с Франческой разная мера усталости. Ее способность подвергать себя таким испытаниям, продолжать бег, находясь за пределами истощения, поднимает вопрос о природе усталости.

«Дело в мозге, а не в теле, – сказала мне Франческа. – Самые тяжелые нагрузки – те, к которым морально не готов, которых не ожидаешь. Например, если вдруг портится погода, или за шестнадцать километров до конца стошестидесятикилометровой дистанции ты оказываешься перед крутым холмом, о котором забыла. Внезапно ты чувствуешь себя совершенно обессиленной. Но дело тут не в мышцах – это всё мозг».

Современная наука подтверждает ее слова.

* * *

Гиппократ считал, что усталость мышц после упражнений происходит от «таяния плоти». На протяжении последнего столетия физиологи полагали, что это чувство возникает, когда мышцы достигают своего физического предела: когда им не хватает кислорода или гликогена, этого «топлива для организма», или когда они вырабатывают слишком много токсичных продуктов распада, например молочной кислоты.

Впрочем, кое-что позволяет оспорить эту гипотезу. Например, усталость не всегда сопровождается недостатком энергии или кислорода. На самом деле, по утверждению Тимоти Ноукса, ультрамарафонца и спортивного физиолога из Кейптаунского университета, во время упражнений мышцам всегда всего хватает[304]. Они не расходуют всех своих запасов энергии: даже для выполнения самых сложных заданий задействуется порядка 30 % мышечных волокон. «Нет никаких доказательств того, что мы используем все мышцы нашего тела, даже когда тренируемся до изнеможения», – говорит Ноукс. Более того, у таких спортсменов, как Франческа, перед самым концом соревнования в запасе оказывается еще немного сил, что помогает им прибавить скорость, например пробежать те злосчастные 16 километров. Если истощение мышц или отравление их побочными продуктами собственной жизнедеятельности и впрямь имеют место, как тогда объяснить эту способность поднажать на последних километрах перед финишем?