Краткие вести о скитаниях в северных водах

Они плыли с торговыми целями в Большерецкую на большом английском (Англия — это страна) судне, называемом карабирэ [корабль]. Всего на корабле было шестьдесят два человека, в том числе китайцы (Китай — это Кара), португальцы (Португалия), французы (Франция), бенгальцы (Бенгалия) и другие. Закончив торговые дела, они вышли в море у Командорских островов, а когда были уже совсем недалеко от Камчатки, на радостях выпили вина, и все так опьянели., что заснули мертвым сном. А в полночь вдруг поднялся шторм. Корабль оказался в таком опасном положении, что матросы хотели отрубить якоря и выбросить [их в море] и попытаться подойти ближе к берегу. Но капитан корабля не согласился с ними, а наоборот, хотел стать на большой якорь [в море], но тем временем ветер и волны становились все ужаснее, и в конце концов корабль погиб. Шестьдесят человек, мертвецки пьяных, стали добычей моря. Только двое названных выше — [они] были трезвенниками и не пили вина — с трудом добрались до суши, где были спасены русскими и отвезены на Камчатку. В предыдущем году, дней за десять до того, как к берегу [камчатка] прибыл Кодаю и другие, с попутным кораблем [они] прибыли в Большерецк, провели [там] зиму, а теперь снова путешествуют по суше и одновременно с Кодаю и другими прибыли в то место. Говорят, что впоследствии в Иркутске оба они переменили свои имена и фамилии: португалец стал называться Федором Осиповичем Сибиряковым, а бенгалец — Федором Ивановичем Кудзисицуфу[102], стали купцами и навсегда остались там жить. Бенгалец был чернокожим. Кроме них было еще два переводчика-якута (подробнее см. в разделе "Обычаи якутов"), а всего вместе с шестью [японцами] — Кодаю и другими семнадцать человек. 12 сентября того же года [все они] /32/ выехали из Охотска.

Оттуда до Якутска общим счетом 1013 верст, и почти на всем этом протяжении нет человеческого жилья. Поэтому среди груза, который везли лошади, были лепешки из муги, испеченные дважды (два раза их пекут для того, чтобы они не испортились от времени), говядина, сахар, палатки (так называются пологи из полотна, имеется рисунок) для ночевки в пути и даже сено для корма лошадям. [потерпевшие кораблекрушение] рассказывают, что, когда [они были] на полпути, пошел снег, путешественники ломали ветви деревьев, стлали, а сверху расстилали шкуры и спали на них. Говорят также, что если уехавших на лошадях замерзали ноги, то они сходили и шли пешком, а когда тело разогревалось, то снова садились на лошадей. Верстах в 300 от Якутска временами стало попадаться жилье, и тогда ночевали там. Так как с ними следовал казенный багаж, на станциях забивали коров и должны были угощать [путешественников].

9 ноября того же года приехали в Якутск. Там пять-сот-шестьсот домов, это очень оживленное место. Местного начальника звали Иваном Григорьевичем Козловым-Угреином[103], он был в чине полковника. С виду он более важный человек, чем местные начальники на Камчатке и в Охотске. Говорят, что с женой он развелся в предыдущем году. Живет один и в подчинении имеет человек двадцать. Дом [у него] двухэтажный, деревянный. Здесь тоже Кодаю выдали 30 рублей серебром, а остальным — по 25 рублей. Отсюда выехали 13 декабря, [к ним] присоединился [ещё] один солдат, Василий Данилович Бушинев[104], — и путешественников стало восемнадцать человек. Это место находится на самом северо-востоке [страны], поэтому климат здесь очень холодный, и во время морозов люди, выходя на улицу, одеваются в одежду из шкур, на голову надевают колпаки из меха, /33/ обе руки засовывают в подобие мешков без дна, [сделанных] из лисьей шкуры, и ходят, закрывая [ими лицо] от носа и ниже. Иначе кровеносные сосуды перемерзают, омертвевают и нередко отваливаются уши, нос, а выдающиеся части щек так воспаляются, как будто их расковыряли. В июне, июле и августе вечерняя заря остается над землей и ночью и даже светлее, чем днем в очень пасмурную погоду. Зимой так светло от снега, что нет необходимости пользоваться факелами или чем-нибудь подобным, и поэтому путешественники едут и днем, и ночью. На земле снег так смерзается, что становится тверже, чем камень или металл, и поэтому для путешествия все пользуются санями (см. рисунок). На них устанавливается нечто вроде наших коси[105], обтянутые шкурой, это называетсякибицука[106] (см. рисунок). В них ездят. Внизу укладывается багаж, [кибитку] везут пять-шесть лошадей. От этого места до Иркутска 2486 верст. На протяжении первых 400-500 верст то тут, то там встречаются жилища якутов, а дальше совершенно нет человеческого жилья. Через каждые 800-900 верст имеются казенные станции, где меняют лощадей.