Краткий курс практической метафизики

Десять старцев Оптиной пустыни, начиная от иеромонаха Льва (†11/21.10.1884) и заканчивая иеромонахом Никоном (†25.6/8.7.1931) прославили эту обитель своей высокой духовностью, приобретенной благодаря "умной молитве". К ним за духовными советами шли не только т. н. "простые" люди, но и выдающиеся деятели культуры ХIX в. — Гоголь, братья Киреевские, Достоевский. Как известно, преп. Амвросий послужил Достоевскому прообразом о. Зосимы в "Братьях Карамазовых". Бывал здесь и Лев Толстой до отлучения от Церкви.

Революция 1917 года прервала цепь духовной преемственности на Руси, и значительные делатели исихазма остались только на Афоне. Однако и здесь тоже дело не всегда шло гладко. Упадок исихазма наблюдался в начале ХХ в. и на Афоне. Но благодаря деятельности духоносных отцов-подвижников, одним из которых был знаменитый Иосиф-исихаст, произошло обновление. В частности, именно благодаря о. Иосифу были духовно восстановлены 6 из 20 афонских монастырей.

Иосиф-исихаст (1897–1959), в миру Франгискос Коттис, благодаря аскетической жизни и "умной молитве" достиг высших состояний святости, в том числе и прозорливости. Был духовным наставником многих афонских монахов. Распространял свой духовный опыт в письмах, которые затем были собраны его последователями в книги. В частности, это "Изложение монашеского опыта" [15] и "Житие и поучення" [37]. Один из его учеников, архимандрит Ефрем, так характеризовал старца: "Превосходный духовный стратег, опытнейший в брани против страстей и бесов. Невозможно было человеку, каким бы страстным он ни был, пробыть рядом с ним и не исцелиться. Только бы он был ему послушен.

Для монахов старец Иосиф выше всего ставил христоподражательное послушание. Для мирян отдавал предпочтение умной молитве (в чем расходился с Григорием Синаитом, авт.), но всегда под руководством опытных наставников, ибо насмотрелся он на прельщенных людей. "Ты видел человека, который не советуется и не хранит советы? Погоди, скоро увидишь его прельщенным" — так часто говорил он нам". И далее: "В соблюдении нашего аскетического чина старец был предельно строг. Всей своей душой он возлюбил пост, бдение, молитву. Хлебушек и трапеза — всегда в меру … Каждую ночь мы пребывали в бдении. Это был наш устав. Старец требовал, чтобы мы до крови боролись против сна и нечистых помыслов. Сам он бдел в темноте, в своей келейке, с неразлучным спутником — непрестанной умной молитвой. И хотя он уединялся там, внутри, мы видели, что он знает о том, что случается снаружи: и о каждом нашем движении, и о нашем возрастании. С одного взгляда он читал наши помыслы".

Особенно поучителен опыт о. Иосифа в борьбе с похотью. В [37] сказано: "Закон биологического воспроизводства, будучи врожденным и естественным побуждением, постоянно обнаруживает свое влияние, особенно в зрелом возрасте и при наличии побудительных причин … Когда источники и проявления этого закона не превышают естественных пределов, разум с легкостью подчиняет его своей воле и нравственный закон одерживает верх. Но если вмешивается вышеестественное и насильственное сатанинское воздействие, тогда дело приобретает иной оборот и начинается жестокая и неравная борьба. О ней то и идет речь здесь".

Но прежде, чем описать эту борьбу, отметим, что "вышеестественное и сатанинское воздействие", которое случается только с подвижниками, достаточно продвинувшимися на духовном пути, и не случающееся с новоначальными, в йоге объясняется прохождением Кундалини после его пробуждения через свадхиштхана чакру. Как известно, этот процесс сопровождается чрезвычайным возбуждением сексуального либидо.

Но вернемся к о. Иосифу. "… старец Иосиф получил строгое воспитание и ни разу не поддался такому нравственному падению, которое низвело бы его в область соответствующего опыта. Он совершенно не знал плотских побуждений и, по крайней мере, по уверениям его близких родственников, был чистейшим девственником. Это я слышал и от него самого. Чтобы мощная тяга к плотской жизни явилась в сознании, чистом от всяческих предпосылок такого рода, в местности, где совершенно отсутствуют соответствующие лица и предметы (недаром на Афон женщины не допускаются, авт.), в условиях строжайшего и почти невероятного воздержания и иного подвижничества и в человеке, иссушенном лишениями, да и естественными причинами, — такое можно встретить только в святоотеческих текстах. Плотская брань, брань блуда встречается на начальных стадиях деятельного благочестия и обыкновенно беспокоит молодых неопытных монахов".

Но не только их. Лествичник советовал: "Не верь во всю жизнь твою сему бренному телу и не надейся на него, пока не предстанешь Христу. Лисица притворяется спящею, а бес — целомудренным; та хочет обмануть птицу, а сей — погубить душу" [38].