Креативы Старого Семёна

Посудомоечной машины в то время и у меня не было. Собственно, сейчас тоже нет, но не в этом дело. А в том, что тогда ее не было не только у меня. Ее вообще не было ни у кого. Не во Франции, разумеется, а у нас. Ну, может, только у Юрия Жукова и других лучших людей страны. И не то, что просто не было, но даже и никто знать не знал, ведать не ведал, что такая машина существует в природе. Вот поэтому, наверное, фраза и запомнилась.

Потом иногда, моя посуду, я думал: как же она устроена, эта машина? Непонятно! И только в начале восьмидесятых, наконец-то, я ее увидел. В нашем НИИ финны построили новое здание вычислительного центра и сдали его под ключ. Там была и кухня для персонала. А в кухне стояло это чудо техники, поразившее меня своей простотой.

Не было в стране не только посудомоечных машин, но и жидкости для мытья посуды. Зато были хозяйственное мыло, сода, горчица и прочее. Этим и мыли. Получалось не всегда хорошо.

Ну так вот, однажды мне понадобилась жарковница. Которой я пользовался редко, раз в полгода примерно. И выяснилось, что я ее в последний раз плохо помыл. И крышка намертво к ней прилипла. Крышка, как и сама жарковница, была тяжелая, чугунная. Отодрать ее от кастрюли я так и не смог. И назавтра в курилке рассказал о своей проблеме.

— А ты поставь ее на газ, - посоветовал мне Миша из соседней лаборатории, - жир растает и крышка отойдет.

— Не рванет? Это ж какие-то магдебургские полушария!

— Нет, не рванет. Ты вообще представляешь себе физику этого процесса? Магдебургские полушария здесь ни при чем. Внутри жарковницы нет вакуума, а свойства пара таковы, что… - и Миша снисходительно стал мне объяснять, что произойдет на самом деле.

Не то, что Миша был уж такой ученый физик, но все же он подрабатывал репетитором. Причем преподавал именно физику. И я ему поверил. Поставил жарковницу на огонь. И время от времени подходил к плите, проверял – растаял ли уже жир. К счастью, в тот момент, когда чугунная крышка подскочила чуть ли не на метр, меня у плиты не было. Иначе, вполне возможно, я бы об этом не вспоминал.

На следующий день, встретив Мишу, я ему сказал:

— Миша, так тебя и перетак! Ты что ж мне посоветовал! Меня вчера этой крышкой чуть не убило!

Миша изменился в лице. Потом, помолчав пару минут («переживает», - мелькнула у меня догадка), говорит:

— Ну да, все правильно. Так оно и должно было быть. Потому что пар, который образуется при нагревании… - и он опять очень убедительно обрисовал мне происходившие внутри жарковницы термодинамические процессы.

Вот с тех пор я как-то физикам не очень доверяю.

Встреча с читателем

Один раз в жизни я видел вблизи знаменитого писателя. Это был Василий Аксенов.

Случилось это так. В Пушкинском музее проходила выставка Филонова. Ко входу стояла длиннющая очередь. Но у нас с женой был пропуск на двоих, и мы стояли в другой очереди, совсем короткой. Справа, у служебного входа. А впереди нас стоял Аксенов.

Очередь двигалась медленно, милиционер, стоявший на входе, документы проверял тщательно. Наконец дело дошло до писателя, и он протянул прапорщику свою бумажку. Тот внимательно посмотрел на классика, медленно прочел бумажку, потом говорит:

– Не годится!

– Почему это?

– Вот тут у вас так, видите, - снисходительно объяснил милиционер, - а должно-то быть вот так!

– Ну и что теперь?

– Теперь-то? - с торжеством произнес прапор. – Теперь идите к тому, кто вам эту филькину грамоту выдал. А я вас пропустить не могу.

Писатель постоял минуту, потом повернулся и ушел.

Я говорю прапорщику:

– Это же Аксенов! Писатель знаменитый!

– А я знаю, – объяснил он, – пусть прогуляется!

И одарил меня радостной улыбкой.

Высокий рост

Мы учились в одном классе. Парень как парень, учился средне, ничем особенно не выделялся. Разве что роста был очень высокого.

Потом, после школы, я его изредка, раз в полгода, встречал утром в троллейбусе, мне было две остановки до метро, ему одну. И вечером тоже, он выходил на первой остановке, я – на следующей. Иногда, когда толпой притискивало друг к другу, мы перекидывались парой слов.

Шли годы, он окончил институт, поступил на работу в министерство. В голосе у него стал проступать металл. Помню, при очередной встрече в троллейбусе он покровительственно спросил, глядя на меня сверху вниз:

– Ну, ты как? Не женился еще?

– Да нет еще, Витя, – робко ответил я, задрав голову.

– Конечно, – осудил он меня с высоты своего роста, – одному легче, ни забот, ни ответственности.

Со временем Витя стал носить шляпу. А потом в троллейбусе встречать я его перестал. Наверное, дослужился до персональной машины. Но все же мы изредка, пару раз в год, сталкивались нос к носу – на улице, в магазине. Жили-то рядом. Он рассказывал о своих успехах, о продвижении по службе. Иногда мы даже выпивали.

Помню, однажды за бутылкой он разговорился.

– Ты ведь там-то работаешь? – спросил он.

– Ну да, там.

– Вчера, между прочим, директор ваш был у меня на приеме, просил открыть финансирование. Не подписал я ему!

– Растешь, Витя!