Креативы Старого Семёна

13 мая. Зашел к полякам. В бараке грязно. Дали самогону. Девки…»

Ну и так далее.

И так весь блокнотик был исписан примерно одинаковыми записями. Вот только не помню, было ли там что-то про канадцев.

Упаси меня бог судить о незнакомом мне человеке по этим строчкам. Обо всей его полной испытаний жизни. О войне, плене, жизни на чужбине, тоске по родным людям, которые наверняка остались у него в Советском Союзе. Об одинокой старости.

Но блокнотик этот все же не идет у меня из головы. И в конце-то концов украинец этот почему-то же хранил его всю жизнь!

Очерки практической педагогики

Один мой приятель в давние времена учился в Школе-студии МХАТ. Курс вел народный артист СССР А. Н. Грибов. Ему тогда было уже под семьдесят. Утром студенты смотрели в окно, ждали своего педагога. Если он решительно направлялся к зданию МХАТа, все трепетали – сегодня Мастер будет строг и беспощаден. Но частенько Алексей Николаевич предварительно забегал в кафе «Артистическое». После чего был ласков и снисходителен. Охотно вспоминал старые времена, ушедших друзей. Отвечал на вопросы учеников:

— Алексей Николаевич, а какая роль для вас была самой трудной?

— Да вот эта, как ее… Известный был спектакль, нашумевший. Да, - и он вспоминал название, - да, в нем. Намучался я тогда с этой ролью!

— А почему, Алексей Николаевич? Почему она была самая трудная?

— Как это почему? Шутка ли, чуть не семьдесят страниц текста выучить!

Как приятно быть артистом

Как приятно быть артистом

Каждый день аплодисменты

Ю.Левитанский, кажется

На самом деле не все так просто. Вот был у меня в старые времена приятель, артист. Когда он заканчивал театральный вуз, его приглашали чуть не все московские театры. Он выбрал тот, где главным режиссером работал его кумир. Но кумир вскоре ушел в другой театр. А с новым главрежем отношения не сложились. Ролей было мало, и те не очень-то значительные. К тому же к очередному капустнику мой знакомый подготовил номер, посвященный только что выпущенному спектаклю «Ревизор», в котором он не был занят. Режиссеру номер не понравился, более того, он обиделся. И отомстил. Дал моему приятелю роль. И теперь в те дни, когда в театре шел «Ревизор», тот должен был приезжать на работу, гримироваться, надевать мундир и в последнем действии выходить на сцену со словами:

— Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе. Он остановился в гостинице.

И все. Можно было идти домой.

Платили ему сто шестьдесят рублей. Плюс квартальная премия. Денег вечно не хватало – семья, дети. Брался за любую подработку – радио, телевидение, кино. Но получить ее, эту работу, было трудно. Много артистов, мало ролей. Однажды, помню, он рассказывал:

— Я тут снялся в эпизоде, в телефильме «Предел возможного». Ладно, прошло какое-то время, сижу дома. Денег нет, получка не скоро. Вдруг получаю почтовый перевод. Смотрю, там написано:

Такому-то. Почтовый перевод на двадцать семь рублей. Предел возможного.

Золото партии

Дело было, как сейчас принято говорить, в лихие девяностые, в самом их начале. На пятом канале, в бешено популярной тогда программе «Пятое колесо», выступал довольно известный в те времена, да и сейчас… ну, не знаю, как его назвать. Экономист - не экономист, публицист – не публицист. Даже не прораб перестройки. Чем он занимался раньше, чем занимается сейчас – честно говоря, и не знаю точно. Но его статьи, интервью и до сих пор мелькают в прессе.

Ну так вот, этот деятель раз в неделю появлялся в «Пятом колесе» и рассказывал о золоте партии. Волнующая была тема. Куда коммунисты спрятали награбленное богатство, как побыстрее вернуть его народу, всем ли хватит? И надолго ли? Короче говоря, вопросов была масса. И гость программы обо всем этом и рассказывал. Неторопливо доставал из пачки дорогую американскую сигарету, зачем-то облизывал фильтр. Чиркал зажигалкой «Зиппо», затягивался. И начинал свое неспешное повествование. Рядом сидела ведущая, изредка задавала гостю какой-нибудь уточняющий вопрос, смотря при этом на него восторженными глазами.

А мне все как-то не удавалось посидеть, вслушаться, понять, что же он там говорил. Может быть, я пропустил начало, не помню. И было трудно въехать, говоря нынешним языком. Но однажды что-то знакомое мелькнуло в его вальяжной речи, какая-то фамилия, может быть. Или город. И я сел поближе к телевизору и стал внимательно слушать, стараясь ничего не пропустить. И уже через пять минут понял. Но, не веря себе, досмотрел до конца.

Боже мой, он просто-напросто пересказывал своими словами прочитанный детектив! Незнанского и Тополя, про золото партии! Который и я как раз недавно прочел.

Торжество народовластия