Креативы Старого Семёна

Мой начальник, Владислав Юрьевич, в молодости пел чуть ли не профессионально. В Воронежском русском хоре, если я ничего не путаю. Но потом бросил это дело, окончил институт, пошел работать. Быстро выдвинулся по административной линии, стал завлабом, а потом и завотделом в нашем НИИ.

Мужчина он был видный, разговаривал авторитетным тоном, положением своим немного даже гордился. Помню, посылал он девочку в министерство, передать какие-то бумаги. И подробно ее инструктировал.

— Галя, выйдете из метро, повернете направо, пройдете сто метров, увидите здание министерства. Зайдете, там местные телефоны. Наберете такой-то номер, попросите Николая Петровича. И скажете ему: «Владислав Юрьевич сам, к сожалению, приехать не смог, он просил передать бумаги». И пусть он пошлет кого-нибудь их у вас взять. Сам он ходить не будет, он тоже большой человек!

От музыкального прошлого у него остался аккордеон, который хранился в кабинете. В предпраздничные дни Владислав Юрьевич обходил свои лаборатории. Везде его сажали за стол, он выпивал рюмку-другую, и посылал кого-нибудь за инструментом. Пел песню под собственный аккомпанемент – у него был хороший, приятный баритон - и шел дальше. В следующей лаборатории все повторялось.

Потом наши пути разошлись, но время от времени я о нем слышал от общих знакомых. Карьера его была бурной, со взлетами и падениями, но в целом довольно успешной. Но потом Владислав Юрьевич заболел, оставил работу и вскоре умер. Еще совсем не старым человеком.

В последние свои годы он освоил Интернет, создал собственный сайт. И уже слабый, не выходивший из дому, он поместил там множество песен в своем исполнении – и русских народных, и неаполитанских, и советских. Наверное, под караоке. А может, сам себе аккомпанировал, как в те, старые времена.

Я и сейчас иногда слушаю эти записи. И странно немного – человек всю жизнь проработал в НИИ, защитил диссертацию, руководил отделом. А остались от него песни. Которые он поет красивым баритоном. В том числе и свою любимую – «Надежда, мой компас земной».

Коллективный разум

Одна давняя история не идет из памяти. Хотя и история-то вроде пустячная, и было это больше сорока лет назад, еще в школе, то ли в девятом, то ли в десятом классе. Уже уроки кончались, все собирались домой, как вдруг наши активисты объявили, что сейчас будет классное собрание, очень важное, все должны присутствовать.

И вот мы расселись по партам, и я вижу, что несколько девиц взволнованы до чрезвычайности. Наконец, одна из них, Алла, берет слово. И рассказывает, что вот, дескать, вчера у меня была в гостях Таня. И показывает на нее рукой. Сама попросилась, чтобы я с ней математикой позанималась. А когда она ушла, то я обнаружила, что пропало… ну, честно говоря, уж и не помню, что там у нее пропало, то ли деньги, то ли кольцо, то ли еще что-то.

— И вот, - говорит Алла, - я хочу, нет, мы все хотим, чтобы Таня объяснила нам свое поведение.

И началось. Подруги Аллы уличали Таню, уличали криком, взахлеб.

— За ней это давно водилось, мы давно ее подозревали!

Таня же, девушка рано сформировавшаяся, и, может быть, поэтому не дружившая в классе ни с кем из девиц, только и могла, что повторять:

— Я ничего не брала!

И порывалась уйти. А ее не пускали:

— Ты что же, не уважаешь коллектив нашего класса?

А класс тем временем оживился, начались вопросы: - а где оно лежало? а может, кто-то еще приходил? а просто куда-то завалиться не могло? и т.д. Постепенно подавляющее большинство склонилось к тому, что да, Таня и украла, больше некому. Тем более, что за нее заступался только один парень. Но и ему быстро заткнули рот Алла с подругами:

– Знаем, почему ты ее защищаешь, знаем!

И он покраснел и замолк.

И я тоже слушал, старался разобраться. Тоже вопросы какие-то задавал. Решал для себя – брала или брала. Нет, ну она, наверное, кому же еще!

А стыдно за все это мне стало только много лет спустя.

Мы все глядим в Наполеоны

В семидесятые годы в продаже появились не только французские духи, но и французский коньяк. Двух сортов – «Наполеон» и «Камю». Стоил он двадцать пять рублей за бутылку, невероятно дорого по тем временам. Но все же его иногда покупали – в подарок, например, к юбилею. А один раз я даже видел, как его пили.

Дело было так. Был у меня один приятель, немного склонный к пижонству. И как-то он мне говорит:

— Открылось новое кафе, югославское, «Адриатика» называется. Давай сходим!

— Да зачем, Миша, дорого, и водку же в кафе не дают (да, водку подавали только в ресторанах, в кафе же – только вина и коньяк, такой был порядок в те годы).

— Дремучий ты человек! Я ж тебе говорю – югославское кафе, посидим как за границей, культурно!

Уговорил, одним словом. Пошли. Сели, заказали бутылку сухого вина, что-то поесть. А за соседний столик сел какой-то молодой парень. Подошедшему официанту он сказал, очень сильно заикаясь:

— Д-д-двадцать п-п-пять грамм «Н-н-ап-полеона»!