Крэнфорд

Мы сидели, мисс Мэтти и я, как обыкновенно, она в синем ситцевом спокойном кресле, задом к свету, с чулком в руках, а я читала громко газеты. Еще несколько минут и мы отправились бы сделать некоторую перемену в туалете при наступлении визитного часа (двенадцати) в Крэнфорде; я помню хорошо и сцену и день. Мы говорили о быстром выздоровлении синьора с-тех-пор, как настала теплая погода, хвалили искусство мистера Гоггинса, жалели о недостатке утонченности в его обращении (странно, что именно это составляло предмет нашего разговора, но оно было так), когда послышался стук; стук гостя, три ясные удара, и мы побежали (то есть мисс Мэтти не могла уйти слишком скоро, с ней был припадок ревматизма) в наши комнаты переменить чепчики и воротнички, когда мисс Поль остановила нас, всходя на лестницу.

– Не уходите… мне некогда ждать… я знаю, что еще нет двенадцати… но нужды нет как вы одеты… мне надо поговорить с вами.

Мы употребили все силы сделать вид, как будто вовсе не производили торопливого движения, которого шум она услыхала, потому что, разумеется, нам неприятно было заставить предполагать, будто у нас есть старые платья, в которых прилично быть только в «домашнем приюте» – как мисс Дженкинс однажды мило назвала заднюю комнату, где она завязывала банки с вареньем. Поэтому мы с двойной силой предались аристократическому нашему обращению и казались настоящими аристократками в продолжение двух минут, пока мисс Поль переводила дух и сильно возбудила наше любопытство, с изумлением подняв кверху руки и молча опустив их, как будто то, что она хотела сказать, было слишком изумительно для словесных выражений и могло только быть выражено пантомимой.

– Что вы думаете, мисс Мэтти? что вы думаете? леди Гленмайр выходит замуж… помолвлена, я хочу сказать… леди Гленмайр… мистер Гоггинс… мистер Гоггинс женится на леди Гленмайр!

– Женится! сказали мы: – женится! Какое сумасшествие!

– Женится! сказала мисс Поль с решительностью, свойственною её характеру. – Я говорю точно так же, как и вы, неужели он женится? и я также сказала: «какую глупость делает миледи!» Я могла бы сказать: «безумие», но я удержалась, потому что услыхала об этом в лавке. Куда исчезла женская деликатность? Я не знаю, мы с вами, мисс Мэтти, сгорели бы от стыда, узнав, что о нашем замужестве толкуют в мелочной лавке, да еще при лавочнике!

– Но, сказала мисс Мэтти, вздыхая, как человек, оправляющийся от удара: – может быть, это неправда, может быть, мы к ней несправедливы.

– Нет, сказала мисс Поль: – я позаботилась в этом удостовериться: пошла прямо к мистрисс Фиц-Адам попросить у ней поваренную книгу и вставила мои поздравления à propos, к разговору о затруднительности для мужчин вести хозяйство; мистрисс Фиц-Адам встрепенулась и сказала: она полагает, что это правда, хотя она не знает, где и как я об этом услыхала. Она сказала, что, наконец, брат её и леди Гленмайр объяснились. «Объяснились!» какое варварское слово! Но миледи придется покориться разным следствиям недостатка светскости. Я имею причину полагать, что у мистера Гоггинса каждый вечер за ужином бывает только хлеб, сыр, да пиво.

– Женится! сказала мисс Мэтти еще раз. – Ну! я никогда этого не думала. Двое из наших знакомых венчаются. Скоро дойдет очередь и до нас.

– Так скоро, что мое сердце перестало биться, когда я об этом услыхала, и вы могли бы сосчитать до двенадцати, пока я оправилась, сказала мисс Поль.

– Никто не знает, чья очередь придет прежде. Здесь, в Крэнфорде, бедная леди Гленмайр могла бы считать себя в безопасности, сказала мисс Мэтти с кротким состраданием в голосе.

– О! сказала мисс Поль, покачав головою – разве вы не помните песню бедного капитана Броуна: «Тибби Фоулер»:

Set her on the Tintock Tap,
The wind vill blaw а man'til her.[13]

– Это потому, что Тибби Фоулер был богат, я полагаю.

– Ну, для леди Гленмайр это некоторый род расчета, который мне, признаюсь, стыдно было бы иметь.

Я выразила мое удивление.

– По как она могла прельститься мистером Гоггинсом? Мне неудивительно, что мистеру Гоггинсу она понравилась.

– О! я не знаю. Мистер Гоггинс богат, хорош собой, сказала мисс Мэтти: – он прекрасного характера и предобрый.

– Она выходит затем, чтоб пристроиться. Полагаю, что она берет за ним и аптеку, сказала мисс Поль, сухо засмеявшись своей собственной шутке.