Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Серб Савва Текели писал об отношениях свекра и снохи в 1788 году, за сто лет до Маковского. Значит, в этом вопросе мало что изменилось. Максим Горький опубликовал «На плотах» в 1895 году, в «Самарской газете». А восемь лет спустя в Тамбовской губернии судили Филимона Волкова, крестьянина средней руки. Много месяцев он работал в городе, затем вернулся домой и узнал от доброжелательных соседей, что жена его замечена в отношениях со свекром. Не успев дойти до родного двора, Филимон кипел от злости. А переступив порог, сразу увидел люльку. В колыбели лежал его собственный брат, рожденный его же супругой.

От гнева крестьянин схватил, что попалось под руку. Жену бил жестоко, рьяно, не обращая внимания на ее крики и кровь, брызнувшую на чистые половицы. Успокоился, только когда Марфа затихла. А когда наклонился к ней – уже не дышала.

Те же самые соседи прибежали на шум, сами скрутили Филимона и посадили в его же подвал. А затем его забрали и отдали под суд. И все из-за снохачества.

Историй, подобной этой, в России знавали немало. Снохи сожительствовали с отцами своих мужей и в Тамбовской, и в Ярославской, и в Курской губернии. Мальцов специально женили на возрастных, старше их самих, чтобы в дом пришла новая рабочая сила. Какая помощь от юной девушки? За курами следить да огород полоть и собственная дочка может…

Первой причиной, по которой в дом брали взрослую сноху, – бедность. Нужны были еще одни руки, чтобы помогать, зарабатывать и легче было тянуть лямку непростой жизни. До 1830 года, когда император Николай I принял соответствующий указ, венчать разрешали с тринадцати лет. Семьи часто были рады сбыть с рук лишний рот, да кому нужна такая юная невестка? А вот к двадцати ближе, когда созрела во всех отношениях, тогда – милости просим. Засылали сватов за полночь, чтоб нечистую силу обмануть, да сговаривались.

Подросток и готовая баба – явно не муж и жена. Венчались, жили под одной крышей, но до любовного обхождения не доходило. А тут свекр. Годам к тридцати пяти – сорока, вполне себе молод. А если еще добр, услужлив, то дальнейшее развитие событий легко предсказать. Часто свекр был вдов (бабий век в прошлом был недолог, в родах умирали очень многие) или давно не жил с усталой располневшей женой. Пройти мимо здоровой сильной женщины было очень непросто.

Такие отношения иногда называли «бабья повинность», намекая на то, что сноха редко шла в постель свекра по доброй воле. Доля правды в этом есть. Сноха в мужнином доме всегда попадала в ранг самых бесправных существ: ей поручали самую грязную и неблагодарную работу, кормили хуже (самые хорошие куски доставались хозяину и сыновьям), вставать заставляли раньше других. У снохи почти не было шанса отказать похотливому мужчине, если он склонял ее к сожительству. А кому пожалуешься? Собственная семья редко реагировала, для нее замужняя дочь – что отрезанный ломоть. Свекровь, если она была, или закрывала на все глаза, или сама бы первая осудила молодуху.

Да и мужу высказать наболевшее не всегда бы получилось. Если пошла за подростка, которого еще за взрослого в семье не считали, то он мог отреагировать как тот же двенадцатилетний извозчик. Дескать, все в порядке, он знал, что так будет. Бывало, что муж находился на заработках, далеко. Когда еще приедет и разберется? А свекр здесь, под боком, и против него сказать что-то очень трудно.

Эх, не спится по ночам
Нашим дедам-снохачам,
Растуды их всех туды

—Оторвать бы им уды! —

весело распевали частушки в деревне. Да только истории со снохачеством порой заканчивались, как у Филимона Волкова. Убивали жен, убивали отцов, даже малолетних детей, прижитых в союзе со свекром. Деревенская мораль была сложной, часто двойной. С одной стороны – нужно уважать родителей мужа и слушаться их, с другой – за жизнь со свекром молодуху осуждали. Вот и в рассказе «Батька» Алексея Писемского[40], написанном в 1862 году, оценка явно не в пользу женщины:

– Глупости разные у себя в семействе заводил… – отвечал он с расстановкой. – Младшая-то сношенька попалась женщина честная, не захотела этого.

– Да как же они это делают?

– Да кто ж им может в том воспрепятствовать! Батько – родитель…

В селе Муравене, в полутора верстах от имения этнографа Ольги Семеновой-Тян-Шанской, был случай, когда разозленный муж убил оглоблей своего отца. Жену прикончил тоже – обмотал волосы вокруг руки и ударял о порог, пока не испустила дух. Впоследствии этот эпизод Семенова-Тан-Шанская описала в своей книге.