Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Михаила приняли сразу и безоговорочно. Поначалу он играл исключительно в мелодрамах, но постепенно репертуар ширился. По рекомендации Барсовых спустя 11 лет Щепкин перешел в труппу антрепренера Штейна и выступал в Харькове. А в Полтаве познакомился с князем Репниным-Волконским, который и предложил выкупить актера. Чтобы собрать денег, был организован спектакль по подписке. И в 1822 году Щепкин стал вольным человеком.

Одновременно поступило предложение из Москвы, куда Щепкин перебрался и где до конца своих дней играл в Малом театре. Сначала это были исключительно комические роли (и актер справлялся с ними так, что публика бывшей столицы подолгу обсуждала их). Когда ставили «Горе от ума» и «Ревизора», Щепкину предложили воплотить два важных образа: Фамусова и Городничего. Он играл в пьесах Шекспира и Мольера, в постановках по произведениям Пушкина, Островского и Тургенева, Гоголя и Загоскина.

Еще одну роль – отважной женщины – сыграла супруга Михаила Щепкина. Елена Чаликова вышла замуж за актера в 1812 году, прекрасно зная, что тот приписан к крепостным графа Волкенштейна. По закону, став женой крепостного, свободная женщина утрачивала независимость и становилась такой же собственностью помещика, как ее супруг. И Елена без малейших сомнений пошла на этот шаг. У пары родились пятеро детей, из которых две дочери, Фекла и Александра, тоже предпочли выбрать сцену. К сожалению, обе они умерли молодыми, раньше отца. А Михаила Щепкина не стало в 1863 году, в Ялте.

Домашние крепостные театры достигли расцвета в конце XVIII века, но постепенно их стало меньше. Дело в том, что в царствование Павла I на театральных частных подмостках фактически ввели цензуру. Нельзя было ставить спектакли, которые отвергли в столице, требовалось на каждую постановку приглашать полицейского – для порядка. Добавить к этому взнос, который владелец театра был обязан уплачивать в пользу Воспитательного дома.

Да и содержать труппу стоило дорого, но 5–6 собственных музыкантов имелись во всяком богатом доме. Были они у Трубецких и Разумовских, у Ржевских и Барятинских. Небольшие коллективы актеров были в распоряжении южных помещиков Тарнавского и Трощинского, у Ширая и Сапеги. Князья Радзивиллы владели театром в Несвижском поместье целых полвека. Для этой затеи выстроили «камедихауз», а летом представления проходили под открытым небом, на фоне поразительной красоты природы и дворцовых построек. Несвижское поместье и сейчас поражает своей красотой.

А помещик Дубянский держал в Петербурге замечательный хор, состоящий из 50 певчих. Послушать его съезжались первые люди столицы, включая императорских особ. Концерты давали на Фонтанке, неподалеку от Аничкова дворца, и беспрестанно хвалили исполнение! Своих артистов Дубянский учил у знаменитых итальянских исполнителей, а самым примечательным из них считался… камердинер помещика, Федор. Правда, гостям его представляли не иначе как Фриц.

У графа Владимира Орлова (младшего в этой фамилии), в имении Семеновское-Отрада, имелся в распоряжении замечательный музыкант Лев Гурилев. Способности крепостного к музыке разглядели рано, ему наняли частных педагогов, и вскоре молодой человек превратился в отличного пианиста и дирижера. Но Лев оказался не только умелым исполнителем, но и сочинителем произведений. С полного одобрения барина он создавал концерты для хора, полонезы и сонаты, кантаты и русские песни. Кантата «Песнь любезному отцу, любезными детьми петая в Отраде» была написана в 1785-м, когда Льву только исполнилось пятнадцать. Можно только вообразить, каких вершин он мог достичь, если бы ему повезло родиться свободным. Но – увы! – Льва не отпускали на свободу. Он практически не покидал Отрадное, где любили давать концерты и приглашать гостей.

Крепостная капелла графа Орлова настолько дивно исполняла произведения, что между ценителями искусства возникли споры: чья лучше? Орловская или шереметевская? Возникло настоящее соперничество, которое, впрочем, завершилось мирно. В 1791 году владельцы крепостных талантов решили дать совместный концерт в общественном Петровском театре, в Москве. Почти двести музыкантов и певцов вышли на сцену 1 февраля, и все они… были чьей-то собственностью. В зале им внимали приглашенные гости и хозяева: Орловы, Шереметевы, Бибиковы, Волконские. Аплодисменты в тот день не стихали долго, особенно «отличившиеся» были награждены своими господами. Но вольную в тот день никто не получил. Только спустя восемь лет после того удивительного выступления генерал Бибиков согласился подписать документ для Данилы Кашина – он был регентом его хора. Бумага была выдана, хотя Данила учился, за генеральский счет, у итальянского педагога Джузеппе Сарти. Не всякий господин отпускал дворового, если предварительно «вложился» в него.