Крепостной Петербург пушкинского времени

Ты пленным зрителя ведешь,
Когда без такта ты поешь.
Недвижно стоя перед нами,
Поешь и часто невпопад…
Увы, другую-б освистали!
Велико дело красота!
О, Хлоя, мудрые солгали:
Не все на свете суета.

Из крепостной среды вышла также знаменитая актриса императорских театров Катерина Семенова, «Семенова-Трагедия», добрая знакомая Пушкина.

Мать ее, крепостная смоленского помещика Путяты была отправлена, вместе с дворовым человеком Семеном, в Петербург к учителю кадетского корпуса Жданову в подарок за воспитание сына. Новый владелец выдал свою крепостную замуж за Семена в то время, как она уже готовилась стать матерью ребенка, отцом которого был Жданов. Родившаяся девочка и была будущая актриса Семенова, создавшая высоко художественные образы Федры, Медеи и Клитемнестры. «Какой голос! Какое чувство! Какой огонь! — восхищался игрой Семеновой актер Шушерин. — Стоя на коленях надо было ее смотреть!»

Содержание домашних театров, в особенности столичных, поглощало огромные суммы; поэтому такую роскошь позволяли себе лишь знатные вельможи. Начиная же со второй четверти ХIХ века крепостной театр почти вовсе исчезает. Объяснялось это теми, огромными сдвигами, которые произошли в то время в экономике России. Крепостной театр, как продукт исключительно феодально-крепостнической эпохи, построенный на эксплуатации безвозмездного труда, больше существовать не мог.

Мы, к сожалению, не располагаем точными сведениями о времени возникновения русского крепостного театра. Один из новейших его исследователей, Т. Дынник, в своей недавно опубликованной ценной работе «Крепостной театр», отмечает, что «с легкой руки Н. Евреинова принято считать день свадьбы Екатерины II днем первых выступлений «ревизской души, как актера». «Между тем, — продолжает автор, — Берхгольц в записи своих мемуаров, сделанной 15 ноября 1722 г., упомянул о приказании герцогини Мекленбургской наказать некоего провинившегося актера 200 ударами батогов». Полагая, что батоги могли быть применены лишь в отношении крепостного человека, Т. Дынник делает отсюда вывод о существовании крепостного театра уже в петровское время.

Отнюдь не отрицая: такой возможности, следует, однако, отметить, что случай наказания актера батогами не может еще служить доказательством принадлежности его к «крепостному состоянию». Батогами «драли» в то время всех, не исключая и чиновников. Даже четверть века спустя, как сообщает В. К. Лукомский, батогами били художников, состоявших на службе в столичных учреждениях. В Герольдмейстерской конторе Сената художники, рисовавшие гербы и жалованные грамоты, должны были являться на службу в седьмом часу утра, а уходить в шестом, а иногда в восьмом часу вечера. В 1748 г. по конторе был отдан приказ: «Копииста Суслова и ученика Токарева Ивана за нехождение их в Рисовальную Палату высечь батожьем и о том к экзекуторским делам дать известие». Как видно из дел «Порцелиновой мануфактуры» (Императорского фарфорового завода), талантливейшего русского мастера Виноградова сажали, в наказание за проступки, на цепь. 12 апреля 1753 г. по «Порцелиновой мануфактуре» последовал приказ Управляющего «Кабинетом ее величества» бар. Черкасова: «Живописца Черного держать на цепи и чтобы он работал всегда; буде же будет упрямиться, то его извольте высечь, да и жену его поближе держать и ежели явится в про-дерзости, тоже высеките».

Указанные факты свидетельствуют о весьма частом применении этого рода наказаний, которые, однако, не могут служить свидетельством принадлежности наказуемых к крепостным. При Павле били, как известно, и гвардейских офицеров.

Таким образом, для нас остается неизвестным точное время возникновения крепостного театра, так же, как и момент его исчезновения. Только детальное изучение архивов домовых контор петербургского дворянства сможет дать исчерпывающий ответ по атому вопросу. Существует, однако, весьма ценное в «том отношении свидетельство самого Николая I. В 1844 г. на одном из совещаний Комитета об устройстве «сословия дворовых людей», Николай сказал, что «театральные труппы, оркестры и пр., теперь везде уже почти вывелись или выводятся. В Петербурге, сколько знаю, это есть уже только у Юсупова и Шереметева; у последнего, впрочем, не по вкусу, а потому, что он не знает, куда с этими людьми деваться».