Крепостной шпион

Как это всегда бывало в подобных случаях, Михаил Львович не ответил, а принялся за еду. Он давал понять, что, если Бурса пожелает привезённую обученную девку всё-таки купить, то предстоит торг и дёшево он её не уступит.

   — Ладно-ладно, понял тебя, — усмехнулся Бурса, обтирая губы, — но поговорить ещё успеем. Ты же не теперь уедешь? Дней пять поживёшь?

Не отрываясь от тарелки, Растегаев кивнул.

   — Правильно. Поживи-поживи, — и вдруг ударил в ладоши, резко изменил свой голос и закричал: — Виктора! Виктора ко мне!

Через несколько минут в дверях появился Виктор. Он, как и раньше был одет в дорогой камзол и держался свободно, но в отличие от того Виктора, что знали в Париже и в Петербурге друзья, этот Виктор был полностью сосредоточен на хозяине и смотрел на него будто священник на икону смотрит во время молебна.

   — Как спектакль наш? — поинтересовался Бурса, коротко глянув в сторону своего крепостного графа.

   — Да уж всё готово, — с жаром отозвался Виктор. — Спектакль, как заказано, весёлый. В любую минуту, когда пожелаете, сразу и представим.

   — Точно ли готово? — в голосе Ивана Кузьмича возникло сомнение.

   — Точно, точно. Готово. Хорошо сделали, — закивал Виктор.

   — И сюрпризы новые?

   — И сюрпризы.

   — Ну гляди, Витька, ежели твой «сурприз» окажется слабже, чем у Михаила Львовича, честное слово, на кол посажу.

Бурса поднялся, прошёлся по столовой и, обхватив рукой, потянул шнур звонка. Тут же открылась потайная дверь и появился бритый телохранитель.

   — Ты вот что, Прошенька, — сказал Бурса. — Пойди-ка, разузнай, как там наша гостья себя чувствует. Коль уж она голодовку прервала и завтра вместе с нами позавтракать собирается, скажи, что я желаю, чтобы она сегодня вместе со всеми спектакль пошла смотреть. Иначе, скажи, осерчаю и ещё кого-нибудь насмерть запорю.

Оказалось, что Михаил Львович Растегаев кроме интересной девицы привёз на бричке и большой ящик с оружием. После завтрака по его просьбе ящик перенесли и открытым поставили на столе между тарелками.

   — Ну ты, брат, меня удивил! — разглядывая инкрустированные перламутром рукоятки и белые тонкие стволы, поблескивающие в солнечных лучах, сказал Бурса. — Это зачем всё?

   — Так сам же просил! Разве не помнишь? — отозвался Растегаев. — Прошлым летом, когда я у тебя гостевал, ты французские двуствольные пистолеты заказывал. Забыл, что ли?

   — Честно говоря, не припомню. Но всё равно хороший пистолет. Попробовать их, конечно, надо. Ты сам-то пробовал?

   — Нет, они совсем новые. Для тебя в подарок купил.

   — В подарок!? А я думал продать хочешь.

   — Нет, — усмехнулся Растегаев, которому ящик с восемью пистолетами от Лепажа достался вообще бесплатно. — Презент.

Получился хороший повод и после завтрака все впятером пошли в оружейную палату смотреть снаряжение, приготовленное для намеченной уже охоты, а заодно опробовать презент Растегаева.

Покорно следуя позади, Виктор уже не походил более на благородного графа. Когда выходили из столовой, телохранитель хозяина, Прохор, как раз притащил рыжего жирного кота и кинул его прямо в руки Нюрке. Нюрка завизжала, как безумная, и схватила мяукающее и вырывающиеся животное обеими руками и прижала к груди. По опыту она знала, барину всё равно что делать будет. Он в её сторону не посмотрит. Главное, чтобы шуму и визгу побольше.

Визжащую девку с котом бросили в столовой, и теперь по всему дому раздавался истошный кошачий рёв.

Против правил пакгауз был устроен не в отдельном помещении, а прямо в пристройке, плотно примыкающей к левому крылу особняка. От столовой оружейную отделял только один очень длинный коридор.

   — Вот как с котом управляется, — следуя за Бурсой и заглядывая в распахнутые шкафы с оружием, оценил Растегаев. — На всю усадьбу слыхать.

   — Прошу, прошу, господа, — приглашал Бурса, не обращая внимания на слова гостя. — Вы моей коллекции ещё во всей полноте не видели.

Стоящий на охране арсенала специальный человек, одетый в сильно потёртый и залатанный во многих местах, гусарскую форму с помятым эполетом на левом плече, гремел замками, открывая всё новые и новые шкафы. Он был уже немолод и, несмотря на огромные рыжие усы, совершенно лыс. На ногах у него были, запрещённые в Петербурге, также сильно поношенные, ботфорты, а на перевязи болтался боевой палаш, какими пользуются только кирасиры.

   — Кстати, хочу вам представить, — сказал Бурса, жестом указывая на странного гусара. — Подпоручик Зябликов! Прошу любить и жаловать. Он, господа, любого из вас на спор перепьёт. Один может ведёрко водки в три глотка на грудь принять и при этом даже не закусить.