Крещенные кровью

— Хорошо бы, если так оно и было, — сказал озабоченно Василий, закуривая и делая глубокую затяжку. — Не знаю, как ты, а я точно помню фамилию Носов и имя Василий! Когда-то давно отец нам с тобой рассказывал про секту скопцов. Вот тогда и прозвучало имя — Васька Носов! Этого мальчугана обманом и посулами затянул в секту дядя, где его и кастрировали безжалостно.

— Вот это память! — удивился Степан. — Мне тоже казалось, что я слышал где-то настоящие имя и фамилию Купца, но рассказ отца о скопцах даже и не вспомнил, надо же.

— Слушал невнимательно, — улыбнулся Василий. — Я вот теперь не сомневаюсь, что Купец неспроста заявился.

— Ну, не тяни, излагай дальше, — нетерпеливо заерзал Степан.

— Еще я помню, что отец рассказывал о девушке по имени Анна, — продолжил Василий задумчиво. — Она, прежде чем умереть на руках отца, рассказала ему про сокровища скопцов! Отец её Библию оставил, а фотографию бросил в огонь.

— Стоп! Стоп! Стоп! — закричал и замахал в сильнейшем волнении руками Степан. Возбужденный, он даже вскочил с табурета. — Ты тысячу раз прав, братишка! Сейчас мы здесь раскрутим эту невероятную и загадочную историю!

Степан снял со стены планшетку.

— Теперь смотри в оба, — предупредил он брата, выкладывая перед ним обгоревшую фотографию и листок с непонятным рисунком.

— Где ты взял все это?

— Доктор, который отца осматривал, мне передал, — ответил прямо Степан.

— Так-так, — задумчиво пробубнил Василий. — Осталось только понять, как фото и листок с чьими-то каракулями оказались у отца?

Степан печально осмотрел пустую бутылку, отнес ее за печь и вернулся с новой.

— Не зря говорят буржуи, в вине рождается истина, — заметил он.

— Купец приехал к отцу, чтобы узнать про золото скопцов! — перебил его нетерпеливым восклицанием Василий. — Смею предположить, что он каким-то образом узнал о существовании клада и запомнил, где его можно найти. Единственное, что мешало ему добраться до золота — фотография! Огонь уничтожил на ней все ориентиры вокруг изображения девочки и…

— И Носову понадобилось их восстановить с помощью нашего отца! — закончил Степан. — Теперь понятна цель его приезда сюда!

Василий распечатал бутылку и налил по полстакана. Прежде чем выпить, он сказал:

— Теперь мы не сомневаемся, для чего Купец приезжал к нашему отцу! Он планировал уговорить старика вспомнить и нарисовать то, чего недостает на фотографии. Ему нужны были ориентиры, чтобы добраться до клада.

— Отец отказался ему помочь, чем подписал себе смертный приговор, — продолжил Степан, беря стакан. — Но почему Купец ушел из избы, оставив планшетку с фотографией и рисунком?

— Давай сначала помянем старика и домыслим, — ухмыльнулся Василий.

Братья выпили не чокаясь и закусили.

— Наверное, что-то очень серьезное заставило Купца запаниковать и бежать из избы, — заговорил Василий, жуя корочку хлеба. — А планшетку он просто позабыл впопыхах.

— А я думаю иначе, — возразил Степан, отправляя в рот кусочек копченого сала. — То, что преступник убежал, чего-то испугавшись, согласен. Что вещицы свои позабыл в спешке — тоже согласен. А вот рисунок… Могу поспорить, что отец нарисовал его перед самой смертью, чтобы мы с тобой разобрали и поняли послание.

И тут его понесло. Чем больше говорил Степан, тем больше увлекался, и уже сам верил в правдивость версии младшего брата, но считал, что заслуга в ее появлении принадлежит только ему.

Василий слушал его, не перебивая.

— Ты найдешь этого гада и усадишь за решетку, — убирая со стола недопитую бутылку, сказал он наконец. — Только обрати внимание на одну вещь — отец никогда не умел ни писать, ни рисовать. Я ручаюсь головой, что каракули на листе выведены не его рукой.

— Ты так считаешь? — нахмурил озадаченно брови Степан. — Тогда кто, неужели сам Купец упражнялся в искусстве рисования?

— Наверное, — пожал плечами брат. — Может, он сумел заставить отца кое-что вспомнить и рассказать?

— Нет! — уверенно возразил Степан. — Наш отец, конечно, был тих и незаметен. Но не трус. Он был упрям и тверд характером, и никакими пытками нельзя было его заставить сделать то, чего он не хочет.

— Тогда оставим наши разговоры, пока они не завели нас в тупик, — усмехнулся Василий. — Про рисунок, карточку и обо всем, что здесь произошло, спросишь у убийцы, когда отловишь его и припрешь к стенке. — Он кивнул в сторону окна и вздохнул: — Давай-ка, Степан, на кладбище собираться. Погляди, утро наступило, а мы… мы даже не заметили этого.

4

Неделю спустя утром Калачева вызвали в кабинет начальника Управления. Когда он вернулся, к нему зашел начальник следственного отдела Горовой. Увидев его, Степан едко усмехнулся и воткнул еще дымящийся окурок в самый центр переполненной пепельницы.

— Садись, Андреевич, — язык его заплетался. — По делу какому заглянул или добавку принес в довесок к нагоняю?

— Я поговорить начистоту с тобой зашел, — присел рядом Горовой. — А на начальника обиду не держи. Прав он стократно. То, что отца схоронил, — соболезнуем, а вот что неделю на службу не являлся… За то и получил, по заслугам и по справедливости.