Крестьяне, бонзы и бомбы

Задумавшись, бургомистр двинулся дальше по Штольперштрассе, к окраине города. Перешел железную дорогу. Справа — огромные, безобразные, задымленные цеха железнодорожного ремонтного завода, слева — такие же безобразные жилые дома рабочих железной дороги. Дальше идут поля, запущенные, размокшие под дождями.

Но вот, кажется, опять начинается город, однако это уже не Альтхольм, а Грюнхоф.

«Гостиница Менделя „У стрельбища“, — вспоминает Гарайс. — Два кегельбана. Большой тир… Шуповцы ждали здесь. Ладно, хватит об этом думать».

Впереди автобусная остановка. Как раз подошел автобус, направляющийся в сторону города. Его ждали человек шесть-семь, среди них один в форме. Однако никто не входит в автобус, напротив: несколько человек вылезают из него.

Начинается ругань.

Гарайс ускоряет шаг.

Перепалка в разгаре. Человек в форме, теперь уже поднявшийся в автобус, отвечает резко и грубо. Бургомистр узнает своего полицмейстера Калленэ.

Автобус собирается отъезжать, сопровождаемый проклятиями оставшихся, но подоспевший Гарайс машет рукой шоферу, чтобы тот остановился.

— Что здесь происходит?

Минутная тишина.

Затем десяток голосов кричат одновременно: — Это безобразие, господин бургомистр!

— Я не стану вылезать.

— Я заплатил за билет.

— Сам-то залез, ишь какой.

— Раз из полиции, значит, ему можно, а мы — бесправные.

— Тихо, — распоряжается бургомистр. — В чем дело, полицмейстер?

— В автобусе двадцать мест. Я проверил, пассажиров оказалось двадцать три. Действуя по инструкции, троих я высадил и записал водителю замечание.

— А сам влез!

— Он же ничего не весит. В полиции все с голоду отощали.

— Прекратите болтовню. Полицмейстер, выходите из автобуса! Мы еще поговорим. А вам ничем не могу помочь. По инструкции полагается двадцать, и существуют инструкции для того, чтобы их не нарушали на моих глазах.

— Правильно, бургомистр, — говорит какой-то рабочий. — Меня злость взяла на этого «синего»: нас выкинул, а сам вперся.

— Трогай, водитель, — командует Гарайс и направляется дальше.

После этого инцидента у него на душе становится легче.

«Дела всегда найдутся, — думает он. — Списывать меня еще рановато. Исчезнуть? Чепуха, еще столько работы! И не подумаю. Ну, стукнули разок. Крепко. Никуда не денешься… Заслужил. За легкомыслие. В следующий раз буду внимательнее… Бедняга Тредуп, не дал тебе бог ума. Всегда ты выбирал какие-то закоулки вместо широкой улицы. Не я, так любой другой подставил бы тебе подножку. Несчастная женщина».

Дождь пошел сильнее, да и ветер за Грюнхофом не ослабел. Однако, невзирая на дождь, кое-где пашут крестьяне. Поля уже засеяны, другие готовы к севу. Гарайс бодро шагает вперед.

6

Тем временем в зале суда защита ходатайствует о том, что необходимо наконец выяснить содержание секретного приказа.

— Мы придаем этому значение потому, что рассматриваем данный приказ как звено в цепи особых мер властей провинции против крестьянства. Мы знаем уже, что, по мнению властей, крестьянство представляет особую опасность и что старший инспектор Фрерксен полагал, по меньшей мере, будто самые решительные действия соответствуют пожеланиям властей. Мы оставляем за собой право на вызов в суд губернатора Тембориуса.

Асессор Майер смотрит на защитника с ужасом.

— А пока что мы предлагаем, — продолжает адвокат, — высказаться по поводу секретного приказа присутствующему здесь представителю властей провинции.

Майер начинает защищаться еще издали, даже не подойдя к судейскому столу: — Я не уполномочен давать показания. У меня нет разрешения от моего начальства. Кроме того, я не имею ни малейшего понятия о том, что содержалось в секретном приказе.

Председатель: — Господин советник юстиции, вы действительно придаете значение этому вопросу? Ведь, судя по всему, приказа даже не читали.

— Мы придаем этому весьма большое значение. Приказ важен для характеристики точки зрения властей. Кстати, он мог быть известен командованию шупо, тогда выяснилось бы, почему государственная полиция действовала столь беспощадно в Аукционном павильоне. Предлагаем вызвать старшего лейтенанта Врэдэ.

Предложение принимается. Офицер шупо, присутствующий в зале, обращает внимание суда на то, что господин Врэдэ находится в Альтхольме, возможно даже здесь, среди публики.

С одной из скамей поднимается старший лейтенант полиции Врэдэ.

Он подходит к судейскому столу.

— Господин старший лейтенант, — спрашивает председатель, улыбаясь, — вы следили за сегодняшним заседанием?

Врэдэ наклоняет голову.

— Значит, вы заметили, что содержание сего приказа имеет тенденцию ускользать от нас в тот самый момент, когда нам кажется, что он уже в наших руках. Могу я спросить вас — до приведения к присяге — знакомы ли вы с содержанием секретного приказа?

— Так точно, господин начальник окружного суда.

— Тогда привожу вас к присяге… Да, господин старший прокурор?

— Я хочу все же спросить свидетеля, уверен ли он, что имеет право давать показания без санкции своего начальства?

В зале поднимается недовольный ропот. Председатель покорно складывает руки.

— Какие могут быть сомнения! — растягивая слова, отвечает Врэдэ.