Крестные братья

Как бы проверяя противника, Крюк сделал несколько легких выпадов заточкой, и Бестужев слегка отступил. Затем уже Бестужев сделал несколько выпадов вперед левой ногой, соблюдая дистанцию, и Крюк вынужден был отскочить назад.

Затем Крюк снова повел методичное и медленное наступление. Зрители затаили дыхание. А многие из них разбудили ради такого зрелища даже спавших, и теперь почти вся «хата» с интересом наблюдала за поединком. И никому даже в голову не пришло разнять дерущихся, хотя драка вполне могла окончиться летальным исходом одного из противников. Но что такое человеческая жизнь по сравнению со зрелищем для пяти десятков очумевших от безделья мужиков? Так, мелочь…

Что там говорить, заточка давала известное преимущество Крюку. К тому же Бестужев дрался с ним на крайне ограниченном пространстве и практически был лишен свободы маневра. Поэтому он не мог применять даже круговые удары ногами, которыми хорошо владел и которые были в каратэ наиболее эффективными. И вся его надежда теперь была на так называемые лоукики — низкие удары ног, направленные в бедра и ребра нападавшего. И пока ему с помощью этих самых лоукиков удавалось держать Крюка на дистанции…

Несколько раз Крюк пытался приблизиться к Бестужеву, и каждая его атака нарывалась на сильный лоукик.

Так ничего и не добившись, Крюк в конце концов решился на хитрость, которая больше походила на подлость. Но сейчас, когда весь его сомнительный авторитет висел на волоске, ему было на все наплевать. Главным для него сейчас было победить, а как — это был уже второй вопрос.

И он неожиданно улыбнулся и, опустив заточку, едва слышно произнес:

— Ладно, поиграли…

А когда удивленный таким проявлением миролюбия Бестужев расслабился, Крюк неожиданно плюнул ему в лицо. Бестужев машинально зажмурился и в следующее мгновение почувствовал, как ему в плечо ударили острой и, как ему показалось, горячей иглой.

Воспользовавшись хитростью, Крюк сумел-таки нанести удар. И тогда Бестужев ответил хитростью на хитрость. Он не кинулся сломя голову на противника, а, громко застонав, схватился за грудь, куда и метил Крюк. И когда тот, полагая, что победа за ним, кинулся, забыв об осторожности, на Бестужева, тот, захватив своей правой рукой бьющую руку за запястье, резко развернулся вправо. Крюк шлепнулся на пол, и уже в следующую секунду на него упал и сам Бестужев, с такой силой заломивший правую руку противника за спину, что тот сам выронил заточку. Отбросив ногой заточку под шконки, Бестужев быстро поднялся.

— Вставай! — пнув Крюка в бок ногой, на редкость спокойно проговорил он.

Понимая, что проиграл, Крюк с испугом смотрел в отрешенное лицо Бестужева. Всем своим поганым нутром он вдруг почувствовал, что время шуток кончилось и ему сейчас придется заплатить по счету.

Но он прекрасно знал и то, что, пока он лежит, Бестужев ничего с ним не сделает. И продолжал лежать.

Камера была на стороне Бестужева, поскольку все видели, что он дрался честно. А хотели того или нет все эти люди, в них независимо от их воли жила заложенная изначально тяга к справедливости. К тому же Бестужев вел себя намного лучше, нежели Крюк…

— Вставай, крыса! — крикнул один из авторитетов камеры.

И как ни силен был в Крюке страх перед Бестужевым, страх перед «ворами» был в нем еще сильнее. И он решился: вскочил и кинулся на Бестужева. Но тот был начеку. И, сблизившись с Крюком, поймал его «на бедро» — прием, которым он когда-то владел в совершенстве.

Бросок был настолько силен, что вторично Крюк уже не поднялся.

А Бестужев внезапно потерял к нему всякий интерес. Ему даже было стыдно, что он может радоваться победе над таким ничтожеством. Он уселся на шконку и закурил. И вдруг отчетливо понял, что никогда уже не будет прежним Бестужевым. И что если ему будет суждено узнать, кто посадил его в эту мышеловку, то эти люди горько пожалеют об этом, кто бы они ни были.

После обеда его вдруг перевели в новую камеру, которая показалась ему санаторием. Помимо него, в ней находился всего только один человек. И было целых две шконки! По одной на каждого!

Что там говорить, это действительно была роскошь…

Глава 8

К ресторану «Молдавия» на Большой Черкизовской они подъехали к девяти часам вечера. Оставив шофера в машине, Кокурин с двумя парнями из группы захвата направился в ресторан. Там за накрытым столом их ожидал Малинин.

Кокурин сразу же узнал того, ради кого они и приехали в «Молдавию». Это был тот самый рослый парень, который подвозил Аллу и Бестужева к дому Аллы.

Вышли они на него, правда, не сразу. С фотороботом ничего не выгорело. Сколько ни бился Кокурин с ревнивым продавцом табачных изделий, так ничего у них и не получилось.

Затем Кокурин прослушал все взятые на квартире Загладиной аудиокассеты и, не обнаружив нужной ему, просмотрел заодно и захваченные там на всякий случай видеофильмы.