Крестный отец

В поношенной одежде и кепке с козырьком Майкла перевезли из Палермо, где пришвартовалось грузовое судно, вглубь Сицилии – самое сердце вотчины одного капомафиозо, который был в большом долгу перед отцом Майкла. Именно здесь располагался городок Корлеоне, в честь которого взял себе фамилию Вито, когда давным-давно эмигрировал в Америку. Родственников там уже не осталось: женщины умерли от старости, а мужчины погибли в бесконечных вендеттах или тоже эмигрировали – кто в Америку, кто в Бразилию, кто в другие регионы Италии. Впоследствии Майкл узнал, что в этом нищем городишке происходит самое большое количество убийств в мире.

Майкл гостил в доме дяди капомафиозо, холостяка семидесяти с лишним лет, работавшего местным врачом. Племяннику было под шестьдесят, звали его дон Томмазино, и он служил gabbellotto огромной усадьбы, принадлежащей одной из благороднейших фамилий Сицилии. Gabbellotto – своего рода смотритель, который приглядывает за богатыми поместьями и гарантирует, что бедняки не позарятся на незасеянные угодья, не станут браконьерствовать или незаконно пасти животных. Короче говоря, это тот же мафиозо, который за определенную плату защищает имущество богатеев от бедняков и их притязаний, как законных, так и нет. Если крестьянин пытался приобрести невозделываемую землю по закону, gabbellotto запугивал его смертью или увечьями, и тот отказывался от своего замысла. Все просто.

Дон Томмазино также контролировал добычу и продажу воды из артезианских скважин и не давал римскому правительству строить здесь водохранилища и плотины, которые уничтожили бы прибыльный бизнес, сбив цены и разрушив всю экономику, так кропотливо выстраивавшуюся сотни лет. Однако дон Томмазино был мафиозным боссом старой закалки и не связывался ни с проституцией, ни с наркотиками. Из-за этого у него возникали конфликты с молодой порослью, которая вылезала в крупных городах вроде Палермо. Те, под влиянием депортированных из Америки гангстеров, ничем подобным не гнушались.

Босс мафии был чрезвычайно дородным – «муж с брюшком» в прямом и в переносном смысле, умевший вызывать трепет у окружающих. Под его защитой Майклу нечего было опасаться, но личность гостя благоразумно не раскрывали и на всякий случай советовали ему не покидать виллу доктора Тазы, дяди дона.

Высоковатый для сицилийца, краснощекий и седой как лунь, доктор Таза, несмотря на почтенный возраст, каждую неделю ездил в Палермо посещать публичных девок – чем моложе, тем лучше. Он предложил брать Майкла с собой, но тот отказался. Другим пороком старого доктора была страсть к чтению. Он читал все, до чего мог дотянуться, и пересказывал прочитанное своим пациентам – неграмотным крестьянам и пастухам, – которые держали его за городского сумасшедшего. Ну какое им дело до книг?

По вечерам доктор Таза, дон Томмазино и Майкл сидели в огромном саду среди мраморных статуй, которые на этом острове, казалось, волшебным образом росли из земли точно так же, как и крупный темный виноград. Доктор Таза любил рассказывать про мафию и ее историю, а Майкл Корлеоне был благодарным слушателем. Порой даже дон Томмазино, разнеженный теплым воздухом, ароматным и пьянящим вином, тишиной и красотой сада, делился байками из своей жизни. Доктор специализировался на легендах, дон – на суровой действительности.

В этом старом саду Майкл Корлеоне узнал о корнях, из которых вырос его отец. Изначально слово «мафия» означало «убежище», а затем стало названием тайной организации, члены которой боролись с правителями, веками притеснявшими народ. Сицилия подвергалась самым жестоким гонениям в истории. Инквизиция пытала всех без разбора – и богатых, и бедных. Бароны-помещики и князья Церкви распоряжались пастухами и фермерами как собственностью. Полиция была орудием власть имущих, а потому нет на Сицилии оскорбления страшнее, чем «полицейский».

Бесправные перед лицом такой жестокости, люди привыкли прятать свой гнев и ненависть из страха возмездия. Они научились не выдавать своих намерений и не произносить угрозы вслух, ведь этим можно было навлечь на себя скорую расправу. Они поняли, что организованное общество – их враг, а потому искали воздаяния за обиды у непокорного подполья. Чтобы укрепить свое влияние, мафия создала закон молчания – омерту. В сицилийских деревнях чужак, даже просто спрашивающий дорогу, не получит никакого ответа. А для члена мафии нет страшнее проступка, чем сообщить полиции, кто в него стрелял или покушался на его жизнь. Омерта уподобилась религии. Женщина, чьего мужа убили, не скажет служителям закона, кто убийца, так же, как не скажет, кто похитил ее сына или изнасиловал дочь.

Власти никогда не отличались справедливостью, поэтому люди привыкли полагаться на «робин гудов». И в какой-то степени мафия действительно стала защитницей униженных и оскорбленных. С любой бедой сицилиец мог обратиться к своему капомафиозо. Он был для крестьян и социальным служащим, и околоточным, и заступником; у него всегда имелась наготове корзинка с едой и работа.