Крестный отец

Что ж, на виллу возле Корлеоне они отправились вместе с тещей. Женщина, впрочем, немедленно спелась с прислугой доктора Тазы и куда-то пропала, напоследок обняв и поцеловав дочь. В огромную спальню молодые вошли одни.

Аполлония так и была в свадебном костюме с накидкой. На полу стояли ее сундук и чемодан, которые принесли из машины. На столике ждала бутылка вина и тарелка со свадебными пирожными. Но взгляд новобрачных постоянно устремлялся к огромной кровати под балдахином. Девушка стояла в центре комнаты и ждала, пока Майкл сделает первый шаг.

Наконец они остались наедине, наконец девушка принадлежала ему по закону, наконец не было никаких препятствий к обладанию ее телом и лицом, о которых он мечтал каждую ночь, – а Майкл не мог заставить себя приблизиться. Он смотрел, как Аполлония снимает венец с фатой и кладет их на маленький туалетный столик. Там же стояли духи и кремы, которые Майкл выписал из Палермо. Девушка бегло скользнула по ним глазами.

Майкл выключил лампы, думая, что девушка стесняется раздеться, однако из-за раскрытых ставен лился ярко-золотистый свет сицилийской луны. Майкл прикрыл окна, но не полностью, иначе стало бы слишком душно.

Аполлония все еще стояла у столика, и Майкл вышел из спальни по коридору в ванную. Перед этим, оставив женщин готовиться к постели, они с доктором Таза и доном Томмазино выпили по бокалу вина в саду. Майкл ожидал, что к его приходу Аполлония будет в ночной рубашке и уже под одеялом. Удивительно, почему мать ей этого не объяснила? А может, девушка ждала, что Майкл сам ее разденет?.. Нет, для подобной смелости она слишком невинна и застенчива.

Вернувшись снова в спальню, он обнаружил, что ставни плотно закрыты, и в комнате царит кромешная тьма. На ощупь Майкл добрался до кровати и разглядел силуэт Аполлонии – та свернулась калачиком под одеялом, спиной к нему. Он разделся догола и тоже залез под одеяло. Потянувшись вперед, нащупал шелковистую кожу. Аполлония не стала надевать рубашку, и эта смелость приятно обрадовала. Медленно и осторожно Майкл положил руку ей на плечо и аккуратно развернул к себе. Пока она поворачивалась, его ладонь нащупала мягкую, полную грудь, а потом Аполлония вдруг в едином порыве вплотную прижалась к своему мужу. Наконец можно было обнять ее, жадно целовать теплые губы, сминать груди, а затем перевернуть на спину и навалиться сверху.

Вся плоть девушки до последнего волоска была наэлектризована, и теперь молодая супруга извивалась под Майклом в девственной эротической лихорадке. Когда он вошел в нее, она тихонько ахнула и на мгновение замерла, а потом рывком вскинула таз и обвила шелковистыми ногами его ягодицы. Когда они достигли пика, то сжали друг друга так отчаянно и так яростно, что расцепиться было смерти подобно.

В эту ночь и последующие недели Майкл Корлеоне наконец понял, почему народы с примитивными нравами так высоко ценят девственность. Такой чувственности в смеси с ощущением мужской власти он никогда прежде не испытывал. В первые дни Аполлония будто стала его рабыней. Окруженная доверием и любовью, юная полнокровная девушка, только-только открывшая для себя эротические услаждения, становилась сладкой, как идеально созревший плод.

В свою очередь, Аполлония разбавила суровую мужскую атмосферу на вилле. Наутро после брачной ночи она отправила мать домой и с девичьим очарованием стала заправлять общим столом. Дон Томмазино всегда ужинал в их компании, а доктор Таза вновь пересказывал свои старые истории. Они пили вино в саду, полном статуй, украшенных ярко-красными цветами, и вечера проходили приятно. А по ночам новобрачные часами предавались жарким любовным утехам. Майкл никак не мог насытиться прекрасно сложенным телом Аполлонии, ее медового цвета кожей, огромными карими глазами, светящимися желанием. От нее пахло удивительной свежестью с привкусом женского пота, почти сладким и невыносимо возбуждающим. Ее девственная страсть идеально сочеталась с его мужеской похотью, и часто только перед рассветом они забывались сном. Иногда, выдохшийся, но еще не готовый спать, Майкл смотрел на обнаженное тело мирно посапывающей жены. Ее лицо в неге было таким очаровательным – подобные лица он прежде встречал только в альбомах с картинами итальянских мадонн, но никакое умение художника не могло передать нужный оттенок девственности.

В первую неделю совместной жизни они ездили на пикники и по окрестностям в своем «Альфа Ромео». Потом дон Томмазино отозвал Майкла в сторонку и объяснил, что свадьба раскрыла его инкогнито и местонахождение, и теперь необходимо принять меры предосторожности против врагов Семьи Корлеоне, чьи длинные руки способны дотянуться и до островного рая. Дон Томмазино поставил вокруг виллы вооруженную охрану и поселил в ней Кало с Фабриццио. Молодым было запрещено выходить за ворота. Майкл коротал время тем, что учил жену читать и писать по-английски, а также водить машину во дворе. Дон Томмазино был вечно занят и редко находил на них время. Как сказал доктор Таза, он все никак не мог решить проблемы с новой группировкой в Палермо.