Крестный отец

Но окончательной победы семья Корлеоне добилась не после кровавой расправы над врагами, а спустя год тонких политических маневров, доказавших, что Майкл Корлеоне – самый могущественный главарь мафии в США. Двенадцать месяцев Майкл поровну делил время между штаб-квартирой на Лонг-Бич и новым домом в Лас-Вегасе, а к концу года принял решение прикрыть весь нью-йоркский бизнес и продать дома и недвижимость за городом. С этой целью он в последний раз прилетел с семьей на Восточное побережье. За месяц планировалось свернуть дела, пока Кей будет заниматься упаковкой и переправкой домашней утвари, а также другими хозяйственными мелочами.

Корлеоне больше никто не угрожал, и Клеменце разрешили основать собственную Семью. Место капореджиме занял Рокко Лампоне, а Альберто Нери возглавил службу безопасности всех подконтрольных Семье отелей в Неваде. Хейген тоже работал на Майкла на Западе.

Время вылечило некоторые старые раны. Конни Корлеоне помирилась с братом. На самом деле уже через неделю после своего срыва она извинилась перед Майклом за обвинения и заверила Кей, что все это была истерика молодой вдовы. Не надо ее слушать и тем более верить.

Нового мужа Конни нашла без труда. Не прошло и положенного на траур года, а ее постель уже согревал приятный молодой человек, нанятый Корлеоне на должность секретаря. Он был из приличной итальянской семьи и окончил лучший бизнес-колледж в Америке. Естественно, брак с сестрой дона гарантировал ему безбедное существование.

Кей Адамс Корлеоне обрадовала свою родню по мужу, пройдя посвящение в католическую веру. Ее сыновья, естественно, тоже принадлежали к этой церкви. Того требовал обычай, хотя Майкл не особенно это приветствовал. Он предпочел бы воспитывать детей в американском духе и протестантизме.

К немалому ее удивлению, Кей понравилось жить в Неваде. Она полюбила местные пейзажи: горы и каньоны из вызывающе красного камня, выжженные пустыни, неожиданные и сладко освежающие озера, даже жару. У ее сыновей были собственные пони, а у нее – настоящая прислуга, не телохранители. Да и Майкл зажил почти нормальной жизнью. Он владел строительной фирмой, вступал в предпринимательские клубы и общественные комитеты, проявлял здоровый интерес к местной политике, хотя излишней публичности избегал. Жизнь налаживалась. Кей радовалась, что нью-йоркский особняк будет продан и Лас-Вегас станет для них постоянным домом. Ей не хотелось возвращаться в Нью-Йорк, и поэтому она невероятно оперативно организовала упаковку и перевозку скарба, а к последнему дню чувствовала нестерпимое желание уехать поскорее. Так пациентам, долгое время пролежавшим в больнице, не терпится выписаться.

В этот последний день Кей Адамс Корлеоне проснулась на рассвете. Снаружи гудели грузовики, готовые вывозить мебель из домов. Уже после обеда вся семья Корлеоне, включая вдову старого дона, отправится назад в Лас-Вегас.

Когда Кей вышла из ванной, Майкл сидел в кровати, подложив под спину подушку, и курил сигарету.

– На кой черт тебе ходить в церковь каждое утро? Ладно по воскресеньям, но не в будние же дни? Ты прямо как моя мать. – Он потянулся и включил настольную лампу на тумбочке.

Кей присела на край кровати надеть чулки.

– Просто новообращенные католики относятся ко всему более серьезно.

Майкл коснулся пальцами ее теплого бедра чуть повыше чулка.

– Не надо, – остановила его Кей. – Сегодня у меня причастие[46].

Майкл оставил попытки задержать ее и сказал с улыбкой:

– Если ты такая верующая, то почему позволяешь детям филонить?

Кей увидела направленный на нее «взгляд дона», как она про себя называла это выражение лица мужа. Ей стало неуютно и тревожно.

– Еще успеют находиться. Когда вернемся домой, буду заставлять их чаще.

Поцеловав мужа на прощание, Кей вышла. Воздух на улице уже прогревался. Восходящее на востоке солнце было красным. Кей подошла к воротам, где стояла ее машина. Мама Корлеоне во вдовьем трауре уже ждала на пассажирском сиденье. Поездки на утреннюю мессу стали их каждодневным ритуалом.

Кей поцеловала старушку в морщинистую щеку и села за руль.

– Ты завтракала? – подозрительно спросила мама Корлеоне.

– Нет, – ответила Кей.

Вдова дона одобрительно кивнула. Кей как-то раз забыла, что накануне святого причастия запрещено с полуночи принимать пищу. С тех пор прошло много времени, но после того случая мама Корлеоне постоянно проверяла невестку.

– Чувствуешь себя хорошо?

– Да.

Маленькая церковь в раннем утреннем свете казалась полузаброшенной. Витражи не пропускали жару, и внутри было прохладно. Кей помогла свекрови подняться по белым каменным ступеням, а потом пропустила вперед. Старушка предпочитала садиться в первые ряды, поближе к алтарю. Кей еще минуту простояла на пороге. В последний миг на нее всегда накатывал некий страх и нежелание входить.