Криминальный диагноз

Сон мне перебили, шея затекла, так что я сел прямо и задумался о прелестях кочевой жизни. Ведь именно это ожидало меня в случае провала амстердамской авантюры. Вернуться домой я не мог, финансы пели романсы, связей и друзей по республике, могущих приютить опального москвича, не было, в малинах меня вряд ли примут. На работу не устроиться, жить мелкими кражами не греет. Собирать отбросы?

До того момента я как-то не задумывался над этой перспективой всерьез. Стоит, конечно, надеяться на лучшее, но вдруг?

Имея представление о бродячей жизни в основном по фильмам Чаплина, я не очень страшился такого образа жизни. Довольно неплохо чувствовал себя человек. И сколько бывших зеков шляются по городам, не имея ни кола ни двора? Или эти беженцы, мигрирующие целыми микрорайонами? Живут люди, подрабатывают, ночлег находят. Еще и детей умудряются рожать. А я чем хуже? Приспособлюсь, не пропаду!

Но эта ночь вправила мне мозги. Я сидел, стиснутый, как килька в банке, вдыхая перегар, папиросный дым и смрад от сотен мешков и тел, дурея от несмолкающего гула голосов. Глаза, болевшие от недосыпа и скупого желтого света, отказывались вылезать из-под горячих век. Шею ломило, ноги затекли, бока гудели от непрестанного давления локтей и тюков. А ведь для бича такой вариант ночлега считается комфортным! Когда я пообтреплюсь, обрасту и поживу пару недель без душа, эти же самые мешочники сочтут мое общество неприемлемым для себя и дружно выкинут меня за двери, присвоив освободившееся место. Я машинально потрогал свою щетину и осмотрел ногти.

Опускаясь все ниже, я буду иметь все меньше шансов вернуться к нормальной жизни. Столичные менты уже косо поглядывают на мои подпаленные джинсы, хотя дырочка на них не больше копейки, и это ничто в сравнении с молодежной модой, когда новые штаны нарочно вспарываются ножами и буравятся дрелью. Они уже косятся, хотя одет я во все чистое. Что-то станет, когда я буду иметь вид помятый и потрепанный, пооботрусь, покроюсь пятнами и приобрету характерный для своего нового круга дух? Кстати, у меня осталась только одна смена белья…

Само собой, побичевав достаточно и достигнув некоторого профессионализма, я определенно смогу приспособиться. Наглядный пример лежал прямо подо мной и, ворочаясь во сне, периодически задевал мои пятки: бомж, устроивший себе ложе на кусках картона, уложенных между ножками скамейки. Представляете, уже сейчас я позавидовал ему: он лежит, вытянув ноги, спит и видит сны о сытой жизни. Только вот что он будет делать зимой? Что я буду делать зимой? Кстати, я уже проголодался. Но это не самое страшное. Если бы мне приспичило отойти по нужде, то остаток ночи пришлось бы провести, стоя у двери на одной ноге.

А что изменится, если я просочусь в Европу? Там своих клошаров хватает, а я и милостыню попросить не смогу, ибо не помню даже той фразы, которую блеял Воробьянинов: «Же не ме…» Такого «полиглота» даже в мусорщики не возьмут. А через полгода кончится виза и — кыш! Это будет зима, январь…

К черту! Хватит ныть! Нужно найти ее! В конце концов, зачем мне бичевать, если где-то лежит мой миллион самых что ни на есть зеленых долларов США!

Прибыв на Ленинградский вокзал, я, чтобы проснуться, выпил залпом бутылку «Боржоми». Рой пузырьков, ринувшихся на волю сквозь мой нос, разогнал остатки тяжелого сна, в котором я пребывал три часа пути.

Взбодрившись, я направился к телефонам. Снова позвонил в Париж, эксплуатируя любезность Лиз, и поинтересовался у нее, от какой фирмы будет русская группа. Она не знала. Жаль. Но ничего страшного. Можно пойти с другого краю: обзвонить по рекламе московские агентства. Нужно только пойти и купить пару газет.

Поскольку телефон фирмы, через которую должен был ехать я сам, под рукой, начинаю с нее. И сразу удача! Мне дают номер конторы, отправляющей эту группу. Перезваниваю туда и спрашиваю, нет ли среди туристов Натальи Ливской или Нины Полеску. Кто я? Любовник. Хочу преподнести сюрприз, купив тур на тот же автобус. Чей именно любовник? Да обеих! Неудобно говорить об этом постороннему человеку, но мы живем втроем…

Девушка на всякий случай засмеялась, не зная, верить мне или нет, но волшебная фраза «хочу купить» работает безотказно. Зашуршали бумажки.

— Нет, молодой человек, — вздохнула девушка. — Никого из вашего гарема в этой группе нет.

— Скажите, а не может быть так, что кто-то подсядет к вам в автобус позднее. Скажем, в Польше.

— Нет. Такого быть не может. Сесть можно только до Бреста, до таможни. Сойти — где угодно. У нас ведь маршрут, мы не можем долго ждать опоздавших. А сесть… Мы не будем брать людей за границей. Мало ли какие у них проблемы! А задержат весь автобус…

Поблагодарив, я попрощался. Итак, через неделю в «Модерне» никто не появится.

Что ж, эта версия отработана, но я не сдамся. Бессонная ночь в тверском зале ожидания измотала меня, но придала сил, чтобы искать свое место под солнцем, свою любимую и миллион. Теперь я уже и не знал, без чего я скучаю больше.

Следующая ниточка, за которую я собирался потянуть, — польские друзья Наташки.