Криптономикон

– Думаю, несмотря на мой Gedankenexperiment, объяснение капрала Бенджамина, что лейтенант Монкберг – немецкий шпион, более правдоподобно.

Бенджамин облегченно вздыхает. Монкберг, оцепенев от ужаса, таращится на Роота.

– Однако неправдоподобное случается сплошь и рядом, – продолжает Роот.

– Ой, бога ради! – орет Бенджамин и хлопает ладонью по Книге.

– Лейтенант Роот? – говорит Шафто.

– Да, сержант Шафто?

– Лейтенант Монкберг поранился случайно. Я видел.

Роот заинтересованно смотрит Шафто в глаза:

– Точно?

– Да, сэр. Все произошло совершенно случайно.

Роот разрывает упаковку стерильного бинта и начинает обматывать Монкбергу ногу; кровь проступает быстрее, чем он успевает накрутить следующий слой, однако постепенно Роот все же берет верх и повязка остается чистой.

– Кажется, пора принимать ответственное решение, – объявляет Роот. – Мы оставим кодовые книги на корабле, как сказал лейтенант Монкберг.

– Но если он – немецкий агент… – начинает Бенджамин.

– Тогда ему капец, как только мы доберемся до своих, – отвечает Роот.

– Однако вы сами сказали, что у нас мало шансов туда добраться.

– Мне не следовало так говорить, – винится Енох Роот. – Это были глупые и необдуманные слова. Не отвечающие истинному духу подразделения две тысячи семьсот два. Убежден, что мы доберемся до Швеции и доставим туда лейтенанта Монкберга.

– Вот это по-нашему! – одобряет Монкберг.

– В любом случае, если лейтенант Монкберг начнет саботировать, или предложит, чтобы его бросили, или каким-то иным образом увеличит риск нашего пленения, мы сможем с уверенностью сказать, что он немецкий агент.

Монкберк окончательно опупевает.

– Так сваливаем отсюда к чертовой матери! – кричит он и встает, шатаясь от потери крови.

– Погодите! – говорит сержант Шафто.

– Что еще, Шафто? – Монкберг снова чувствует себя командиром.

– Как мы узнаем, что он увеличивает риск нашего пленения?

– В каком смысле, сержант Шафто? – спрашивает Роот.

– Может, это будет не очевидно, – объясняет Шафто. – Может, в лесу немецкая засада и лейтенант Монкберг выведет нас прямо на нее.

– Молодчина, сержант! – радуется капрал Бенджамин.

– Лейтенант Монкберг, – объявляет Енох Роот, – как исполняющий обязанности судового врача отстраняю вас от командования по медицинским показаниям.

– Каким показаниям?! – в панике вопит Монкберг.

– Вы потеряли много крови, а та кровь, что у вас осталась, отравлена морфием, – объясняет Енох Роот. – Командование переходит к следующему по старшинству, он и будет решать, куда нам двигаться.

– Кроме вас, других офицеров нет! – говорит Шафто. – Только капитан, но он не может быть капитаном без корабля.

– Сержант Шафто! – гаркает Роот, настолько реалистично изображая морпеха, что Шафто и Бенджамин замирают по стойке «смирно».

– Сэр! Есть, сэр! – отвечает Шафто.

– Это первый и последний приказ, который я отдам, так что слушай внимательно! – объявляет Роот.

– Сэр! Есть, сэр!

– Сержант Шафто! Доставь меня и остальное подразделение в Швецию!

– Сэр! Есть, сэр! – орет Шафто и строевым шагом выходит из каюты, оттеснив лейтенанта Монкберга плечом. Два лейтенанта и капрал выходят следом, оставив в рубке кодовые книги.

Поваландавшись полчаса в шлюпках, подразделение 2702 высаживается в Норвегии. Нижняя граница снегов проходит на высоте пятидесяти футов над уровнем моря; по счастью, Бобби Шафто умеет стоять на лыжах. Друзья-авиадесантники тоже; им даже удается соорудить что-то вроде волокуши для лейтенанта Монкберга. Через несколько часов они уже в лесах и движутся на восток. С самой высадки им не встретилось ни одного человека, ни немца, ни норвежца. Сыплет снег, заметая их следы. Лейтенант Монкберг ведет себя хорошо – не требует, чтобы его бросили, не пускает ракеты. Шафто думает, что дорога в Швецию будет наиболее легким заданием подразделения 2702. Самое трудное, как всегда, понять, на кой ляд это все нужно.

Бдительность

Карты Юго-Восточной Азии закрывают все стены и даже окно, придавая номеру Ави сходство с подземным бункером. Это первое за два месяца общее собрание акционеров корпорации «Эпифит». Ави Халаби, Рэнди Уотерхауз, Том Говард, Эберхард Фёр, Джон Кантрелл и Берил Хаген набились в номер. Кто-то роется в мини-баре, доставая закуску и выпивку. Кто-то сидит на кровати. Эберхард скрестил босые ноги на полу и примостил ноутбук на табуретку. Ави сложил руки на груди, прикрыл глаза и прислонился спиной к дверцам домашнего развлекательного центра из красного дерева исчезающих пород. На нем ослепительно-белая рубашка, отглаженная и накрахмаленная до хруста. Пятнадцать минут назад он был в майке, которую перед тем не снимал сорок восемь часов.

Рэнди думает, что Ави заснул в неортодоксальной стоячей позе. Однако…

– Взгляните на карту, – вдруг тихо говорит Ави. Открывает глаза и поводит ими в сторону карты, не утруждаясь повернуть голову. – Сингапур, южная оконечность Тайваня и самая северная точка Австралии образуют треугольник.

– Ави, – серьезно произносит Эберхард, – любые три точки образуют треугольник.