Кризис

Эти недостатки демократии вполне реальны. Но диктатурам свойственен другой, гораздо более худший и зачастую фатальный недостаток. За 5400 лет истории централизованного управления на всех континентах никто не придумал, как добиться того, чтобы политика, реализуемая с завидной скоростью той или иной диктатурой, непременно несла хотя бы частичное благо народу. Просто подумайте о тех саморазрушительных политиках, которые Китай внедрял эффективно и быстро и последствия которых не имели аналогов в любой крупной демократии первого мира. К этим деструктивный политикам относятся провоцирование крупномасштабного голода 1958–1962 годов, когда в Китае погибли десятки миллионов людей, демонтаж системы образования, когда учителей отправляли в деревни трудиться на полях вместе с крестьянами, и повальная индустриализация, вызвавшая беспрецедентное загрязнение воздуха. Если в США воздух сделается хотя бы вполовину таким грязным, каков он сейчас во многих крупных китайских городах, американские избиратели начнут массово жаловаться и мирно свергнут правительство на следующих выборах. Подумайте также о еще более саморазрушительной политике 1930-х годов (без широкого общественного согласия) в Германии и Японии, где диктатуры втянули эти страны в войны, погубившие миллионы соотечественников (не говоря уже о более чем 20 миллионах граждан других стран). Вот почему Уинстон Черчилль, когда кто-то при нем посетовал на очевидные недостатки демократии, обронил, что демократия действительно является наихудшей формой правления, не считая всех альтернатив, которые пытались применять на протяжении истории.

Преимущества демократического правления многочисленны. При демократии граждане могут выдвигать и обсуждать практически любую идею, даже если эта идея изначально неприемлема для правительства, находящегося у власти. Дебаты и протесты могут привести к формулированию лучшей политики, тогда как при диктатуре такие идеи попросту не обсуждаются, поскольку их достоинства не принимаются во внимание. Ярким примером может служить событие из недавней американской истории, ведь наше правительство столь упорствовало в проведении политики, которая доказала свою порочность, а общественные протесты против нее были столь широки: речь об окончательном решении администрации свернуть агрессию во Вьетнаме (см. источник 9.5). Напротив, немцы в 1941 году не имели возможности публично обсуждать глупость решения Гитлера вторгнуться в Советский Союз, а затем объявить войну США, хотя Германия уже воевала с Великобританией.

Еще одно весомое преимущество демократии заключается в том, что граждане знают: к их идеям прислушаются и обсудят. Пусть даже эти идеи сейчас окажутся неуместными, они знают, что рано или поздно будет возможность выдвинуть их снова – скажем, на следующих выборах. В отсутствие демократии граждане более склонны испытывать разочарование и делать правильный вывод о том, что единственным вариантом остается насилие вплоть до попытки свержения правительства. Осознание того, что существуют мирные способы выражения мнения, снижает риски гражданского насилия. Мой циничный, но политически проницательный друг заметил: «В демократии важно подобие демократичности». Мой друг имел в виду, что подобия демократии может оказаться вполне достаточно, дабы отговорить граждан от насилия, даже если (как сейчас происходит в США) демократия в реальности ограничивается всевозможными способами.

Также к числу основных преимуществ демократии относится значимость компромиссов. Общее согласие и необходимость идти на уступки уменьшают тиранию власти, которая иначе могла бы игнорировать противоположные точки зрения. Вдобавок компромисс означает, что разочарованное меньшинство соглашается не парализовывать деятельность правительства.

Нужно упомянуть и о таком основном преимуществе демократии, как то обстоятельство, что в современных демократиях, где действует всеобщее избирательное право, голосовать могут все граждане. Следовательно, правительство у власти имеет стимул вкладываться, скажем так, во всех граждан, которые тем самым получают возможность приносить пользу обществу, а не резервировать эти возможности для небольшой диктаторской элиты.