Кризис в красной зоне. Самая смертоносная вспышка Эболы и эпидемии будущего

А 1 июля Хенсли получила электронное письмо от своего друга и коллеги Гэри Кобингера, работавшего могильщиком в лагере «Врачей без границ». Новости были ошеломляющими.

Вау!

«ВРАЧИ БЕЗ ГРАНИЦ», ЦЕНТР ПО ЛЕЧЕНИЮ ЭБОЛЫ, КАЙЛАХУН, СЬЕРРА-ЛЕОНЕ

1 июля, 2014 год

В Западной Африке наступил вечер, и Гэри Кобингер, сидя с ноутбуком в пластиковой палатке, установленной возле ограждения «красной зоны», открыл письмо от Сянго Цю, своей коллеги из Виннипега, на которую он оставил завершение испытания ZMapp на обезьянах. Она сообщила потрясающую новость. Эксперимент на обезьянах только что закончился. Сверхлетальные дозы Эболы получили 18 обезьян. И ZMapp излечил все 18, причем некоторым из них оставались считаные часы до верной смерти. У некоторых из умирающих животных ZMapp остановил развитие Эболы за 90 минут.

Излечение от Эболы за полтора часа? Стопроцентная эффективность, даже в самых запущенных случаях? Практика фармакологических исследований просто не знала таких результатов. Они казались невероятными. Кобингер принялся рассылать электронные письма всем причастным к разработке лекарства, извещая их о результатах. В итоге о случившемся стали говорить как о «Вау-эксперименте», потому что все без исключения включили в ответы междометие «Вау!» Но результаты «Вау-эксперимента» не были опубликованы. О нем знали лишь несколько человек, входивших в список почтовой рассылки. А разработчики ZMapp понимали, что обезьяны — это не люди. Чудесное исцеление обезьян вовсе не значило, что ZMapp точно так же сработает на людях: действие может оказаться очень слабым, или препарат может убить человека, или он может убить Эболу. Никто не знал, как ZMapp поведет себя в организме человека.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ БОЛЬНИЦА КЕНЕМЫ

Первая неделя июля

После того как пророк Вахаб предсказал смерть многим медикам и ведущему врачу, в Кенемской больнице начался тотальный кризис. Сестры из отделения Эболы стали бросать работу. Им так и не начали выплачивать те $3,5 в день как надбавку за риск, которые обещало правительство Сьерра-Леоне. К тому времени в больнице образовалось уже три «красных зоны», получивших общее название Центр по лечению Эболы. В трех отделениях помещалось суммарно от 70 до 90 человек, инфицированных Эболой, и это количество неуклонно росло, невзирая на то, что многие пациенты умирали и их тела выносили. Больные Эболой съезжались со всей восточной части Сьерра-Леоне, кто на такси, а кто и на заднем сиденье мотоцикла, прижимаясь к кому-нибудь из родственников. Подчас пассажиры мотоциклов оказывались уже мертвыми. Мотоциклист сбрасывал тело у ворот больницы и стремительно мчался прочь.

Одной из трех «красных зон» Центра по лечению Эболы было бывшее отделение Ласса, рассчитанное изначально на 12 коек. Теперь туда втиснули около 30 больных Эболой.

Второй зоной стало отделение «Пристройка», где работала Люси Мей. Оно располагалось поблизости от отделения Эболы, и туда помещали пациентов с подозрением на Эболу, чьи анализы крови еще не были готовы.

Третьей зоной стало просторное помещение с металлической крышей и белыми стенами из синтетической ткани, которое во второй половине июня соорудили на площадке немного ниже по склону холма от отделения Эболы. Его так и назвали — «Палатка». К началу июля в «Палатке» лежали около 30 больных Эболой. И на все три отделения имелась лишь горстка медсестер, у которых не хватало одноразовых защитных костюмов и оборудования. Вернее говоря, запасы защитных костюмов в больнице быстро подходили к концу.

Пациенты в «Палатке» лежали на повсеместно используемых в африканских больницах «холерных кроватях». Больные холерой страдают неудержимым водянистым поносом. Поэтому «холерные кровати» снабжаются застеленным клеенкой матрасом с дырой в середине. Под дыру ставят ведро, куда испражняется лежащий пациент. Но в «Палатке» эта система работала плохо. Когда пациенты испражнялись таким образом, во все стороны разлетались брызги. Теряя рассудок, больные падали с кроватей и ползали по помещению, опрокидывая ведра. В «Палатке» работали только несколько сестер, которые выносили ведра, но поддерживать там чистоту было невозможно.

В «Палатке» имелось пластмассовое окно, сквозь которое посетители могли видеть своих близких, находившихся внутри, и разговаривать с ними. Родственники больных стояли за заградительным барьером и заглядывали в окно. Когда пациент подходил на своих ногах к окну, снаружи раздавались радостные крики родных, убедившихся в том, что он жив, если же они узнавали о смерти дорогого человека, то начинались рыдания. Кое-кто из собравшихся под окном терял дар речи при виде диковинных костюмов медсестер и врачей.

Хумарр Хан обходил все три отделения.