Крокодил из страны Шарлотты

— Вот парадокс, — возмущался Михал. — Человек хочет быть честным, а ему не дают. Мне все это уже осточертело.

— Мне, может, тоже, — разозлилась я. — Сколько уже ношусь с этими деньгами! Как еще до сих пор не ограбили, как сама не потеряла — давно пора забыть их в электричке. Ну ничего, я жду-жду, но уж только пойму, что они наконец мои, в тот же день вдрызг все истрачу, и привет!

— Мудрые речи, откуда что и взялось. Какой же ты срок себе положила? До конца сезона?

— До следующего воскресенья. И баста!

В следующее воскресенье я докатилась до того, что стала приставать с расспросами к персоналу ипподрома, но, по-моему, они ни черта не поняли. Потом мне стукнуло в голову, что он мог сломать ногу и лежит теперь в гипсе. Мы решили переждать до снятия гипса, дав ему семь недель на срастание конечности. Накинули еще на сотрясение мозга, переждали и эту напасть. Наконец терпение наше лопнуло и мы сошлись на том, что этот тип — редкостный мерзавец, раз Господь наслал на него все казни египетские.

И вот в один из воскресных вечеров мы взялись за раздел состояния, в результате чего каждому досталось семнадцать с половиной кусков на нос. А далее при пламени свечей, двух тонких и одной толстой, поклялись друг другу хранить молчание до гробовой доски.

По счастливому стечению обстоятельств, в одну из отведенных на ожидание недель случился вифайф с выплатой в тринадцать с лишком тысяч, достаточной, чтобы скоропалительное обогащение списать на законный выигрыш.

А вскоре после этого я приобрела себе кой-чего из крокодиловой кожи и зеленый «вольво-144».

* * *

Я сошла с автобуса у отеля САС, оставила свой чемодан за стойкой регистратора, отправилась на площадь Ратуши и купила программку бегов на послезавтра. Потом уселась с нею на лавочку и стала решать, что мне делать дальше.

Был конец августа, и по Копенгагену слонялись несметные толпищи туристов. Радом со мной сидела с одной стороны какая-то девица в тиковом мини-мешке, босая и с вульгарным перстнем на пальце левой ноги. Бородатый парень с буйными до плеч локонами принес ей мороженое. С другой стороны восседал юнец из той же породы, вот только локонов и прыщей у него было поболе, а борода покороче. Для меня всегда оставалось загадкой, почему это в Дании у девушек такая потрясающе красивая кожа, а у парней такие потрясающие прыщи. В предыдущий раз я до самого своего отъезда питала надежду, что здешняя привлекательность слабого пола передастся и мне, — увы, питала тщетно.

Я сидела и думала о том, что при таком наплыве туристов у меня нет ни малейшего шанса найти подходящее жилье. Неужели придется платить по двести крон за номер в «Англетере»? Наши прежние апартаменты на площади Святой Анны давно уже не существовали — благодетели перестраивали верхний этаж, и я съехала оттуда еще весной. Мое последнее пристанище наверняка тоже не пустует, уже при мне на него стояла очередь. Ситуация безнадежная.

Я просмотрела программку, с огорчением убедилась, что бега нынче проходят не в Шарлоттенлунде, а на Аматере, потом вспомнила, что в Шарлоттенлунд их переносят с первого сентября, немного утешилась и решила во втором забеге поставить на Кивитока. Пора бы ему выигрывать. Приняв наконец хоть какое-то решение, я встала и направила стопы в офис, где работала.

Офис был во всех смыслах замечательный — состоял из двух отделений, центрального и филиала, а последний состоял» в свой черед, кроме основного помещения, из двух кухонь и ванной. Но самым замечательным был персонал, и особенно милейшая девушка Инга, которая каким-то непостижимым образом понимала мою дикую тарабарщину и помогала со всеми моими проблемами. Оставалось надеяться только на нее.

— Разве что Оле? — подумав, предложила Инга, когда я одолела наконец вступительную тираду, состоявшую из приветственных возгласов и вранья насчет цели своего приезда. — У него две комнаты, а Петер сейчас на каникулах. Оле тоже едет отдыхать, правда, через неделю, но, я думаю, пустит тебя пожить.

В растрепанных чувствах я понеслась на Кобмагергаде, где размещался филиал нашего офиса и где, в том же здании и на том же этаже, жил Бородатый. Квартиру с ним делил из соображений экономии юный его коллега Петер, студент-архитектор. Для меня это, конечно, подходящий вариант — во-первых, в самом центре, во-вторых, рядом с офисом, а в-третьих — в доме два входа, что могло мне пригодиться. Но имелась тут закавыка. Бородатый числился в офисе самым симпатичным мужчиной. В профиль вылитый Конрад Мазовецкий[5].

Я, правда, лично не видела Конрада Мазовецкого, и, насколько мне известно, Матейко[6] тоже, но это не помешало славному художнику запечатлеть его образ, с тех пор и повелось — Конрад должен выглядеть только так. Короче, Бородатый напоминал профилем этого самого Конрада, анфас же был попросту красавцем, хотя и с бородой, в связи с чем меня беспокоила мысль о Дьяволе — как бы чего не вышло.