Крокозябры (сборник)

Марьяну рассказ вдохновил. Ей сейчас больше всего подошла бы компания кого-то, кто так же несчастен, как она, хотя несчастнее ее быть не может. В тот же вечер она звонила Ларисе Николаевне и назавтра поехала к ней домой. Жила Лариса Николавна ТТН в спальном районе, каких Марьяна в Москве ни разу и не видела. И дом ее был обшарпанной серой коробкой, а в подъезде будто какой дракон обгрыз ступени, выгрыз в некоторых местах штукатурку и поцарапал когтями лифт. Затхлый запах тоже навевал мысли о том, что где-то под лестницей живет-таки доисторический ящер – пахло старостью. Лариса Николавна встретила у покрашенной бежевой краской хлипкой двери с зарешеченным окошком, ведшей в тамбур, а там были еще двери, и вот они оказались в квартире. Здесь все казалось очень тесным, заставленным, завешанным, но в глаза бросался большой золотой дракон на дешевом советском серванте и повсюду китайские поделки, вазы, перламутровые и расшитые шелком картинки, подвешенные к люстре красные фонарики с кистями. Увидев Ларису Николавну на свету, Марианна обомлела: да это ж вылитая Пилар, только антипод – светлые (крашеные, конечно) волосы, тихая, скованная, но те же мелкие черты лица, маленький рост, какая-то избыточная подвижность, про ТТН вернее было бы употребить слово «суетливость», и если Пилар была наглой дамочкой, то эта – наоборот, загнанной. Та одевалась ярко, с вызовом, а эта – незаметно, по-старушечьи. Но если посмотреть на ту и на другую как на потенциальную модель, отдать обеих стилисту и выпустить парой – в них признали бы близнецов.

– Ну что, как поживает твой Папа Био? Ведь так ты его называешь? Можно на ты, да? Он мне рассказывал, раз в год звонит, поздравляет с 8 Марта. Раньше и письма писал.

Марьяне было сейчас совсем не до светских бесед, и она неучтиво сразу перешла к своей проблеме.

– Таня умерла? Невероятно, – Лариса Николавна качала головой, как бы не веря.

– Вы ее знали?

Лариса Николавна свела бровки и сказала тоном, который порождают скорбные обстоятельства:

– Марьяночка, тебе надо поговорить с одним человеком, Федор его зовут. Он шаман.

– Ой, не надо шамана, – испугалась Марьяна. Всякая мистика казалась ей не то смешной, не то опасной.

– Я могу тебе по И-цзину погадать, нет, не просто гадание, пока ты перекладываешь палочки, внутри тебя все организуется правильным образом.

– По фэн-шую? – усмехнулась Марианна.

– Да, именно по фэн-шую, – ТТН не одобрила иронии. – Но я тебе сразу сказала: Федор. Когда закоротило, скорая помощь – это Федор. – И она набрала номер.

– А правда, у вас сын умер? – вдруг вырвалось у Марьяны, хотя она не собиралась ни о чем таком спрашивать.

– Правда, – бодро отозвалась Лариса Николавна ТТН. – Умер, но… он есть. Я не сразу в этом разобралась, не знала ничего, как и ты. Но теперь у нас все прекрасно. Я родила в сорок один год – поздно, ты не тяни с этим – отсюда и даун-синдром, никому сына не показывала, знаю людей же, сама бы раньше, случись с кем… да неважно, увезла в Китай, жили мы там спокойно, но вдруг сын заболел непонятно чем, вернулись, он слабел, все меньше реагировал на окружающее и тихо угас. Совсем ведь малыш, ангел. – ТТН утерла слезу, высморкалась и продолжила неожиданно весело:

– Теперь он совсем переменился. Очень мне помогает – оттуда, – ТТН скосила глаза куда-то вбок. – Ну и что ж, необязательно, чтоб он был там же, где я. Можно подумать, тут у нас рай, нет, жизнь – это зубрежка, экзамены, переэкзаменовки, в России вообще рождаются те, у кого карма вконец испорчена, кто ни в прошлой, ни в позапрошлой жизни даже не пытался ее исправить. Это общеизвестно, – погасила ТТН недоуменный Марьянин взгляд. – Мой сын прежде был цыганкой-воровкой, такой, что людей околдовывала, последние деньги отнимала и тюрьмы не боялась. Мне рассказал человек, умеющий прошлые жизни считывать. В Китае, несмотря на коммунизм, знающие люди остались. Вот и дали сыночку моему шанс в этой жизни, лишнюю хромосому, и умер ребенком, в новом воплощении у него будет большой бонус. Возможно даже, очень большой, – ТТН задумалась, а потом как бы небрежно продолжила: – и не случайно же меня именно так обворовали. Ценностей у меня было немного – бабкин золотой медальон с сапфиром, внутри две фотокарточки вставлены, даже не поймешь чьи; кольца, серьги, ну и двести долларов еще, и все лежало в коробочке в книжном шкафу, во втором ряду, и никто об этом тайнике не знал. Прихожу однажды – сын еще был – коробочка исчезла. Это не просто воры – они бы перетряхнули весь дом, повыкидывали все книги на пол, а тут аккуратненько так вынули три книжечки, знали какие, достали коробочку и ушли. Это от той цыганки-воровки привет, как раз сыночек и умер скоро.

Марьяна слушала ТТН, ее бравурные рулады, ее благодарности блюстителям кармы, то, как все-все мистически связывалось у нее к лучшему, и думала, до какой же степени несчастна эта женщина. И даже никчемна, и Марьяну это почему-то раздражало, и она задала язвительный вопрос:

– А где его отец?

Лариса Николавна вдруг погрустнела.