Кролиководство

— Мне надо принять душ. — И Альби проникается робкой надеждой: вдруг Мюриэл права и это начало конца?

Под горячим душем кожа Банни розовеет, он создает ощущение легкого массажа. Банни смывает остатки косметики и пота увлажняющим кожу жидким мылом. Скраб для лица, изготовленный из зернышек абрикосовых косточек, сшелушивает, как наждачная бумага, мертвые клетки кожи с лица и шеи. Вымыв голову шампунем, Банни достает с полки бутылку натурального, домашнего изготовления, кондиционера для волос, подаренного ей на день рождения сестрой Николь. Банни, помнится, опасалась тогда, что в состав этого кондиционера входит что-то типа плаценты сельскохозяйственных животных или женского молока. Но теперь либо ей все равно, либо она забыла о том, что такая мерзость возможна, и втирает кондиционер в мокрые волосы. Выжидая, пока не пройдут две рекомендованных минуты, прежде чем смыть кондиционер, Банни чистит ногти Альбиной щеточкой для ногтей.

Переход из состояния крайней запущенности, тем более длившейся продолжительное время, к чистоте подобен рождению заново, как Рождество, но без участия Иисуса. Хвала не Господу, а лейке для душа «Хайдролюкс».

Обернув голову одним полотенцем, как тюрбаном, и талию вторым полотенцем, как саронгом, Банни роется в шкафчике под раковиной в поисках фена. Возможно, с тех пор, как она пользовалась им последний раз, она переложила его куда-то, но куда именно — не помнит. Банни знает, что продолжение поисков фена чревато фрустрацией, а фрустрация, если провести аналогию между яростью и пламенем, — горючее вещество. Прекратить поиски фена и дать волосам высохнуть самим — это можно расценить как разумное решение, и вот и отлично. Собственно, когда все было хорошо, она редко им пользовалась. У нее блестящие густые черные волосы, волнистые от природы, к тому же Банни всегда была ленивой.

Подход к процессу одевания у Альби такой же, как к приему пищи, а ест он так: кусочек рыбы, затем вилка картофельного пюре, глоток вина, брюссельская капуста, тонко нарезанная морковь, еще кусочек рыбы. Войдя в спальню, Банни видит, как ее муж, сидя на кровати, собирается надеть носок. Второй носок Альби наденет уже после того, как застегнет на пуговицы рубашку.

Нижнее белье Банни хранит в верхнем ящике своего одежного шкафа. Она отпихивает в сторону симпатичные кружевные черные лифчики, розовую сорочку и чулки, требующие пояса с резинкой. По той же причине, заключающейся в том, что, когда ее полотенце упало на пол, Альби отвел взгляд, а теперь, покончив с рубашкой, занялся своим вторым носком, Банни отвергает и шелковые трусики.

Итак, надев незатейливый бежевый лифчик и черные колготки, Банни стоит в задумчивости перед своим одежным шкафом. Больше всего она любит винтажные вещи, обнаруженные ею на блошиных рынках и в секонд-хендах. Платья, жакеты, шляпки, перчатки и шали из двадцатых-тридцатых годов прошлого века, из времен задолго до ее рождения, когда женскую одежду невозможно было спутать с мужской; туалеты из бархата, кружев, шелка и шифона, повторяющие движения женского тела, словно жидкое серебро.

Альби, как всегда, спрашивает Банни, какой ему галстук надеть, какой из них сочетается с его костюмом. Банни подходит к его шкафу, в котором на специальных вешалках развешаны галстуки всяких буйных оттенков, со сменяющими друг друга, как в калейдоскопе, рисунками; развешаны аккуратно, педантично, в соответствии с какой-то изобретенной самим Альби безумной системой, основанной на десятичной системе Дьюи. Все его галстуки сочетаются с его костюмом. Альбин костюм, который у него единственный, — черного цвета, так что неожиданности тут вряд ли возможны. Помимо того что он пошит из тонкой ткани в Италии, а не заказан в каталоге «Джей Крю» или «Л. Л. Бин», в нем нет ничего замечательного, и именно за это Альби его любит. Туфли и носки у Альби также черного цвета. Рубашка на нем в данный момент — белая. Галстук, выбранный Банни, — из плотного шелка, со множеством похожих на иероглифы птиц василькового цвета на желтом фоне. Завязав свой веселенький галстук идеальным полувиндзорским узлом, Альби идет в гостиную, чтобы почитать, пока Банни будет собираться.

Банни решает надеть длинное, до середины икры, платье из конца тысяча девятьсот двадцатых, сшитое из бархата цвета слоновой кости и с вырезом по диагонали. Ткань платья переливается и играет тенями под стать крошечным перламутровым пуговкам, украшающим манжеты рукавов. Туфли — лакированные, с ремешками в форме буквы «Т», на каблуках-рюмочках. Из шкатулки с драгоценностями Банни достает серьги с жемчужными подвесками — подарок Альби на десятилетие их свадьбы, и нитку жемчуга, еще один подарок Альби, только она не помнит, когда и по какому поводу он был сделан. Единственная косметика, которую она наносит, — матовая красная помада оттенка коктейльной вишни; вот, собственно, и все.

Полностью погрузившись в книгу, что-то там по палеонтологии, Альби не видит, что Банни находится в гостиной, пока она не спрашивает: