Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— А это точно попугай? Из пираний Андрис хотел уху варить, говорил, что полезно для потенции.

— Я чё, попугаев, что ли, не видел? Типичный кака… дуду, в общем, иди и сам убедись. Клюв, крылья, лапы, перо на башке.

— Может, индеец?

— Думаешь? — вполне серьёзно удивился Мартинсен и, глубоко задумавшись, исчез — наверное, пошёл проверять.

Парни проснулись (совсем не потому, что давно наступило утро или у них очнулась совесть, а от Антипохмельных чар, которые очухавшийся первым Сванхиль щедро роздал себе и попадавшимся ему под ноги невменяемым Мотылькам) и пытались шевелиться. Иногда это у них получалось вполне изящно, без падений и уронов мебели. Медвежонок старательно возюкал по полу веником (веником?!) и что-то неразборчиво бубнил про соблюдение конспирации, иначе, дескать, хозяин со съемной квартиры выгонит. «Какой хозяин?» — озадачился Кит, но решил, что Бамсе виднее.... Разговаривали без особого энтузиазма, сквозь зубы, отчётливее всего слышалось многократно размноженное «Блядь!», а ещё «Ну охуеть!» и «Погано-то как, мужики… Сай, чё тут было, кто нас топтал, mammut (5)?».

За вялой вознёй никто не заметил, что возле входной двери, э… опираясь на неё спиной и сложив руки на груди, стоит Гарри Поттер. И очень серьёзно исподлобья смотрит на полуживых, помятых парней. На его губах играет ласковая, но недобрая улыбка, как у гиены. У ног — две картонные коробки, из которых видны бутылки с минералкой и пакеты кефира.

Мотыльки застыли в своих нелепых полудвижениях, потом переглянулись. Свечка вякнул было: «А селёдочки не принесли, дяденька? Не догадались?», но Бюлов ткнул его кулаком в бок, шире распахнул дверь в комнату Сая, забрал одну коробку с опохмельным и молча вышел. Вторую коробку унёс ещё более молчаливый Ким — скользя мимо Поттера тенью, он словно сделался вдвое меньше ростом, Бамсе и Джимми удалились тоже, как привидения — бесшумно, гордо и быстро.

Гарри проводил их взглядом и ощутил… словно удар. В лицо. Мягкий, удалённый в пространстве, но заметный, будто через очень толстую перчатку. Так пробивают защиту окклюмента. Но никакого ментального вторжения Гарри не почувствовал, а почувствовал взгляд. Из открытой двери дальней комнаты на него смотрели две неестественно яркие голубые льдинки. И кололись так болезненно, что захотелось зажмуриться или отвернуться.

В глазах зарябило, дыхание сорвалось в галоп, обдало жаром, как после проруби. Поттер не рванул с места только потому, что не чувствовал ног.

Медленно, ступая по-кошачьи мягко и опасно, он пошёл на взгляд голубых глаз, пытающийся не то уничтожить его на расстоянии, убить, превратить в ничто, не то вкачивающий в него огромную, смертельную дозу любви.

Когда Поттер приблизился к Скорпи, тот отвернулся, сделал вид, что что-то перекладывает на столике, но продолжал сверлить его взглядом через зеркало.

В воздухе раздался тихий треск и гудение.

— Чего это они? — Кивнул Гарри неопределённо в сторону смывшихся по-английски Мотылей. И удивился собственному голосу, хриплому и глубокому.

— А у тебя сейчас такая мор… лицо — они подумали, что ты ебаться пришёл.

На Поттера упала какая-то завеса, щёлкнуло — он видел лишь свою добычу и, делая шаг к Сольваю, знал, что не остановится. Держать это в себе не было ни сил, ни желания, а отпустив себя, лишь мимолётно помыслив о свободе, Гарри испытал невероятное облегчение. Так люди пропадают…

Взгляд голубых глаз ожёг дикой смесью ненависти и похоти. Но такие мелочи, как взгляд, сейчас не имели никакого значения.

Сай подался к нему, словно ища спасения — и Поттер потерял остатки контроля. Но вдруг наткнулся на выставленную вперёд руку.

— Не подходи! Не трогай! В рожу дам! — Голос Сая чуть не отправил в нокдаун и ещё сильнее подхлестнул. Гаррины тормоза вылетели к чертям собачьим.

Ну не брать же мальчишку насильно? Пусть он испепеляет взглядом, но хотя бы формальное его согласие необходимо.

Гарри едва справлялся с дыханием:

— Или сейчас, здесь, или никогда! — поставил ультиматум.

В следующий миг голубые льдинки приблизились со скоростью света, губы обожгло поцелуем, Сольвай повис у Гарри на шее. Комната, отель, Гамбург, планета Земля перестали быть реальностью.

Так нельзя остановить лаву, вырывающуюся из жерла вулкана, или не изменить курс кометы, несущейся в чёрном вакууме. Предрешённость. Гарри успел подумать, что с ним такое впервые, что он должен запомнить это, но в следующую секунду уже не помнил, что и зачем запоминать. Он видел и чувствовал только любимого, тело которого превратилось в мощный магнит.