Читаем Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ) полностью

— Да он без палочки был, вроде у него тут встреча намечалась. Больше ничего не знаю — сбежал он из Гамбурга. Ночью. — Ким сам только что задумался: какого хрена Сольваю в Англии потребовалось? Получается, что не к Поттеру своему смотал? — Проводить вас? — Гарри даже не потрудился головой покачать, сыпанул дымолетного — в камине занялся зелёный огонёк. — Тогда я тут заночую? Может, понадоблюсь. — Фраза была интонирована ювелирно: вопрос и утверждение в одном флаконе. Ким волновался за друга, однако знал, что чуйка у Главного аврора отменная, и раз тот вроде бы спокоен — не особо, значит, серьезно обстоит дело. Всё будет путём. Сглупил Сай, но ничего, кризис взросления... Если только не изменил Поттеру с кем-то. Тогда писец! По-о-олный и окончательный. Кiste pа hjul (4). Нет, такое не… навряд ли.

Оставшись один, Мартинсен позвал Кричера.

— Ваша светлость! Счастлив вас видеть, сэр. — Домовик с подобострастно сложенными чуть ли не в молитвенном жесте лапами тотчас возник перед ним. — У нас тут такое! Вы бы посодействовали?

— Ты про моих охламонов? — Ким ухмыльнулся. — Сейчас гляну. Лучше скажи, во сколько Джей Эс обещался быть?

— Тык, совещание у них в Гринготтсе. — Скромно придерживая своего возлюбленного графа за брючину, Кричер повлек его вниз, в столовую, кормить и жаловаться.

…………………………………………….

(1) (латыш.) Поворачивай жопой!

(2) Объединенное Командование Вооруженных Сил Европы.

(3) Поломанная.

(4) Гроб на колёсиках (дат.)

====== 48-2 ======

— Совершенно напрасно спешите, господин Главный аврор. — Гантер Глен Доджсон собственной персоной преградил путь в палату.

— Ну, а если ордер? — сделал попытку Гарри. Он пребывал в неоднозначном расположении духа: с одной стороны, волновался за Сая, до какого-то подступающего нездорово лихого веселья волновался, а с другой — знал, что всё хорошо. Именно знал…

— Да хоть орден Мерлина и отряд летучих обезьян. — Колодомедик был расслаблен, но по лицу видно, что устал. — Не выйдет.

— Почитываете маггловскую детскую литературу на досуге, доктор? — Поттер ещё раз прислушался к своей интуиции — вроде не так плохо. И спросил: — А как состояние, могу узнать?

— Да разве на мелких взятках состояние заработаешь? Что нам, целителям, обычно дарят? Столетний огневиски, шоколадных жаб со столетним огневиски. Ну, если очень повезёт, то дракон яйцо снесёт в благодарность или вейла волос из причёски выдерет — особо не разживёшься. Интересно, маггловских эскулапов покруче одаривают? Пойдёмте ко мне в кабинет — поговорим. Но я бы сначала попросил вас, как представителя власти, убрать этот шкаф из моего учреждения. Не справляюсь! — Главный медик Мунго развел руками, кивком указывая на амбала в чёрном, намертво прилипшего к подоконнику напротив. — Проходной двор, а не лечебница.

— Гантер… — Гарри сделал жест «после вас!».

Медицинское начальство при этом слегка закатило глаза, чем-то неуловимо напомнив… Драко. Доджсон всё-таки запечатал дверь в бокс Сванхиля и повел Поттера в уже знакомый тому кабинет. Телохранитель, проводив обоих неодобрительным взглядом, переместился ближе к палате, явно демонстрируя готовность стоять на часах всю ночь.

— Сколько там у вас еще в запасе таких пациентов? — спросил хозяин кабинета, усаживаясь и предлагая гостю кресло. — Не больные, а просто прелесть — все как на подбор для моей ненаписанной диссертации. Я за двадцать лет целительства не встречался с такими частыми случаями сложных магических болезней. Эпидемии не в счёт. Может, арендуете специальную палату для юных симпатичных магов с поражениями странной этиологии?

— Если честно, даже не знаю, что случилось. Опасная у ребят работа, нет? — Гарри поддерживал предложенный шутливый тон разговора, но у обоих собеседников глаза были вовсе не веселы.

— У артистов? — фыркнул Доджсон. — Никогда бы не подумал.

— Рассчитываю, что вы меня в курс введете. — Поттер принял из его рук стакан. — Виски? — спросил он, принюхиваясь. — Из жаб?

— Самогон, почти идеальный спирт — на профессиональном оборудовании гоним. Мой отец — маггл, двадцать лет служил в Африке, там вообще ничего нельзя кроме такого пить. Рекомендую. — Выпили, на закуску доктор достал маленькую копченую рыбешку, объяснил: — Уклейка.

Гарри смело тяпнул лекарского первача. Неожиданно понравилось.

— Аврорский запрос был?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
После банкета
После банкета

Немолодая, роскошная, независимая и непосредственная Кадзу, хозяйка ресторана, куда ходят политики-консерваторы, влюбляется в стареющего бывшего дипломата Ногути, утонченного сторонника реформ, и становится его женой. Что может пойти не так? Если бывший дипломат возвращается в политику, вняв призывам не самой популярной партии, – примерно все. Неразборчивость в средствах против моральной чистоты, верность мужу против верности принципам – когда политическое оборачивается личным, семья превращается в поле битвы, жертвой рискует стать любовь, а угроза потери независимости может оказаться страшнее грядущего одиночества.Юкио Мисима (1925–1970) – звезда литературы XX века, самый читаемый в мире японский автор, обладатель блистательного таланта, прославившийся как своими работами широчайшего диапазона и разнообразия жанров (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и ошеломительной биографией (одержимость бодибилдингом, крайне правые политические взгляды, харакири после неудачной попытки монархического переворота). В «После банкета» (1960) Мисима хотел показать, как развивается, преображается, искажается и подрывается любовь под действием политики, и в японских политических и светских кругах публикация вызвала большой скандал. Бывший министр иностранных дел Хатиро Арита, узнавший в Ногути себя, подал на Мисиму в суд за нарушение права на частную жизнь, и этот процесс – первое в Японии дело о писательской свободе слова – Мисима проиграл, что, по мнению некоторых критиков, убило на корню злободневную японскую сатиру как жанр.Впервые на русском!

Юкио Мисима

Проза / Прочее / Зарубежная классика