Кроме шуток

Это ведь не конец света. Я в том смысле, что импланты у большинства людей не такие отстойные, как у меня.

Да, я знаю.

Она всегда может его снять.

Ну да.

И она все равно будет говорить на жестовом языке.

Наверное.

И она все равно будет учиться в Ривер-Вэлли.

Остин поднял руки, словно собираясь что‐то сказать, но остановился.

Я не знаю, – сказал он через некоторое время.

Да точно!

Она отцепила от головы передатчик, погрузилась в тишину.

Видишь? Совсем глухая!

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз.

С ней все будет о-к. С тобой тоже.

Я бы не отказался выпить.

Я слышала, Кевин устраивает тусовку.

Они, наверное, просто будут всю ночь рубиться в видеоигры.

Моего папы нет дома. Мы могли бы поехать к нам. Я уверена, что у него найдется что‐нибудь в баре.

О-к, давай.

Она достала из кармана телефон и открыла гугл-карты.

Сначала надо выяснить, куда мы заехали.

Они уже миновали центр Колсона и теперь двигались в “бесполетную зону”. Придется выйти и сесть на обратный автобус, чтобы добраться до дома ее отца. Или…

На самом деле я знаю еще одну тусовку. На восточной стороне.

Глухие?

Слышащие.

Из Джефферсона?

Типа того. Они немного странные. Но алкоголь у них точно будет.

Пойдем.

Ты уверен?

Остин кивнул, приободрившись, и Чарли нажала на желтую резиновую полоску, чтобы автобус остановился, и стала ждать, когда водитель выпустит их в ночь.

Остин почувствовал музыку задолго до того, как они добрались туда, куда шли. Он не хотел в этом признаваться, но идти по пустынной улице от автобусной остановки было страшновато, и он обрадовался шуму, потому что это значило, что там есть люди, пусть даже слышащие. В конце ряда складов одна из решеток была наполовину поднята, и он последовал за Чарли, которая толкнула массивные металлические двери и впустила их.

Внутри Чарли что‐то сказала женщине устрашающего вида со штангой в носу; женщина указала на дальний левый угол, а потом протянула им обоим крошечные пластиковые стаканчики, похожие на те, которыми пользовался стоматолог Остина. Содержимое пахло примерно как листерин, но Остин все равно опрокинул стаканчик в рот. Чарли уже пробиралась сквозь толпу, и он взял ее за руку. Она посмотрела на него через плечо, белки ее глаз и зубы в ультрафиолетовом свете отливали синим. Здесь, в темноте, в удушающей жаре, он почувствовал, как ночь широко распахнулась навстречу возможностям. Он был рад, что не рассказал Чарли о закрытии школы, пусть даже только из трусости.

Они добрались почти до самой сцены, когда Чарли остановилась, и оказались перед динамиком в человеческий рост, от которого у Остина колени стали ватными. Она отпустила его руку, обняла парня с неровно подстриженными черными как смоль волосами, стукнулась кулаками с другим, у которого был фиолетовый ирокез, и осторожно кивнула в знак приветствия девушке, стоявшей между ними.

С-л-э-ш, Л-е-м, С-и-д, – сказала она через некоторое время, по очереди указывая на каждого из них.

Остин помахал им. Тот, кого звали Слэш, протянул руку, и они обменялись рукопожатием. Остин назвал свое жестовое имя и посмотрел на Чарли, чтобы та перевела.

А, – сказал Слэш и повторил его жест. – Отлично.

Между Слэшем и Чарли было что‐то такое, чего Остин не мог себе объяснить: как будто воздух приобретал вязкость, когда они приближались друг к другу, а это на танцполе происходило все чаще. Он принял вызов: выпил им назло два шота и затянулся тем, что было в вейпе парня с ирокезом, но их динамика все равно его раздражала.

Спокойно, подумал он. Расслабься. Он провел пальцами по шее Чарли так невесомо, как только мог, и почувствовал, как она вздрогнула.

Еще раз, откуда ты знаешь этих ребят?

Долгая история, – сказала Чарли.

Из школы для слышащих?

Они старше нас.

Церковь?

Чарли нахмурилась, но непонятно, было ли это вызвано мыслью о церкви или продолжающимися расспросами.

Колония для несовершеннолетних?

Она вздохнула.