Кровь бедняка. Толкование общих мест. Душа Наполеона

Попробуйте только объяснить буржуа, что на это тоже можно жаловаться и что чрезмерная красота новобрачной способна причинять некоторые неудобства. О, как они далеки от подобных жалоб и опасений! Их супруги должны быть безупречно красивы. Стоит только оглянуться вокруг. Это невероятно, это пугает, это ослепляет И где только такие свиньи находят себе жен?!

Естественно, что, окружив себя подобной красотой, они не видят ничего, кроме красоты, и ни о чем ином не помышляют. Всякое дельце для них — как невеста, которая должна быть хороша и никогда не бывает чересчур прекрасна, и им кажется чудовищным, что другие на это жалуются особенно когда эти другие вот–вот останутся в дураках.

Но однажды явится Невеста, прекрасная, как молния и при приближении её с шумом распахнутся врата небесные. Это о ней сказано, что «весело смотрит она на будущее» [77]. Она предстанет как Суд Божий, и всем будет не до жалоб. Но можно ли представить себе Буржуа, который способен предвидеть её приход?

LXXXII Убивать время

Нужно ли говорить, что в обиходе Буржуа убивать время означает просто–напросто развлекаться. Когда Буржуа томится от скуки, время живет или воскресает. Поймете ли вы меня или нет, но это так. Когда Буржуа развлекается, мы приобщаемся к вечности. Развлечения Буржуа подобны смерти.

LXXXIII Ради красного словца…

К людям остроумным обычно причисляют похоронных агентов, тюремных надзирателей, судебных исполнителей, хирургов, палачей. Говорят, что их достопочтенные профессии этому способствуют.

Вилье де Лиль–Адан обожал смотреть на смертную казнь, так что мастера гильотины считали его просвещенным любителем. Он утверждал, что слышал, как однажды за десять минут до казни палач сказал одному из своих клиентов, ободряюще похлопав его по плечу: «Я вас балую, друг мой, я вас балую!»

При этом он попотчевал его красным словцом, которым владеют лишь заплечных дел мастера. В памяти Вилье сохранился скрипучий, словно гильотина, голос палача, и он утверждал, что это было неотразимо, как бы мы ни понимали это наречие.

LXXXIV Обеспечить будущее своих детей

С давних пор отцы думают о будущем своих детей; не странно ли, что дети не помышляют о будущем родителей? Кому принадлежит это замечание и какое будущее имел в виду этот неизвестный? Буржуа изумляет такая постановка вопроса. А между тем что может быть проще? Следовало бы предвидеть и такой случай, когда отец был рожден своим ребенком.

«Мне все равно, что я по крови их потомок.
Если я напишу их историю, они будут вести свое происхождение от меня».

Великолепие корнелевского стиха, ныне почти забытого, утешало поэта–дворянина Альфреда де Виньи в его несчастье, то есть в том, что он не родился в лавке и не смог завещать свою клиентуру счастливым и слабоумным детям.

Более удачливый Буржуа выражает свою радость иначе. Что до его потомков, ему не дано ни происходить от них, ни восходить к ним. Вся его родословная на протяжении веков лежит строго горизонтально в геометрической плоскости, ниже некуда, и такое положение обеспечено и в будущем всем его потомкам, если только не случится чудо.

Если только не случится чудо, а такое бывает. Существо исключительное все же может вырваться из этой сточной канавы. Но каким будущим могло бы такое потомство воз наградить отцов? Предоставим разгадывать этот несусветный вздор тем читателям, которые появились на свет в веселых краях.

LXXXV Делать честь своим делам

Меня всегда смущает слово «дела». В самом начале «Толкования» я уже пытался что–то сказать по этому поводу. Но лишь обнаружил свою беспомощность. И вот что кажется мне особенно несносным в этом скверном словечке — его таинственность. Проникнуть в эту тайну невозможно. Делать честь своим делам — одно из тех выражений, которые чаще всего звучат и меньше всего до нас доходят.

И вообще, при чем тут честь? — спрашиваю я у мудрецов.

Воздавать честь — это понятно. Вот пример: из кожи вон лезть, чтобы доказать вооруженному до зубов пирату, что испытываешь к нему уважение и глубочайшее почтение. Воздавать честь подонкам, наделенным деньгами и властью, — вот крик буржуазной души. Но делать честь своим делам — это выше человеческого понимания.

Я не хуже вас знаю, что на языке, недоступном чистым сердцам, это значит выплатить деньги по векселю, долговому обязательству или еще какой–нибудь гнусной бумажонке. Мне также известно, что хозяин борделя, отравитель бедняков, ростовщик, берущий сто пятьдесят или двести процентов, делают честь своим делам, когда неукоснительно оплачивают свои обязательства. Ну что тут скажешь? Столь выпуклый способ выразить нечто плоское просто переворачивает душу.

LXXXIX Не питать иллюзий