Кровь фоморов

– Вот тут я срываюсь и начинаю орать… Хотя, кого я пытаюсь обмануть? – скорей уж скулить. «Чего ты хочешь? – говорю. – Я все сделаю». Она заинтересованно смотрит на меня: «А что ты умеешь?» «Воровать умею очень хорошо. Могу принести тебе столько денег, сколько пожелаешь». Она говорит: «Убогое предложение. Как насчет вечной молодости?» «Этого не могу, – говорю. – Нет такого способа». Она на меня скалится: «А если я буду очень убедительна?» – И эту свою жуткую хренотень поглаживает. «Не могу, – ору я. – Хоть убей, не могу! Бессмертие только в Маг Мэлле бывает!» «Где-где?» «В мире эльфов, – поясняю. – Там, где мы были в прошлый раз». И тут сам себе думаю: если она согласится идти со мной в Маг Мэлл – там я уж каким-либо способом от нее избавлюсь! И торопливо так предлагаю: «Хочешь, заберу тебя туда?» Но не на ту дуру напал. Она задумчиво меня разглядывает, разглядывает, потом берет ножницы и состригает мне все волосы под корень. И в свой мешочек нагрудный прячет. «Я подумаю, – говорит, – посовещаюсь с…» – Как там она сказала? С Конаном, с Корвином…

– С ковеном, – с уверенностью перебила Эйтлинн. – Это их ведьминское сообщество.

– А ты откуда знаешь? – удивился никс.

– Интересовалась, – уклончиво ответила она.

Нёлди озадаченно хмыкнул, но вернулся к своему повествованию:

– Ну вот, значит, говорит, что с кем-то там посоветуется и явно собирается уходить. Тут я реву белугой, что если она оставит меня здесь без воды больше, чем на двенадцать часов – то по возвращении может найти высохшую мумию. Она какое-то время медлит в нерешительности, потом опять берет свой поганый нож, высвобождает мне одно запястье и волочет меня в ванную. Приковывает к железному поручню и чуточку откручивает кран, так, чтобы вода едва капала. Потом выходит на минутку и возвращается с целым букетом полыни. «Наслаждайся! – говорит. И швыряет его в меня. Потом закрывает за собой дверь и уходит.

Никс нервно потянул руку, пытаясь почесать одну из ранок-проколов. Этта легонечко ударила его по пальцам:

– Не сметь!

Потом сочувственно взглянула:

– Это тоже она тебя так разукрасила?

– Угу, – кивнул он. – Она вернулась только сегодня утром. Причем в дикой ярости. «Провести меня хотел, поганая эльфийская задница! Я тебя мигом усмирю, бычок подводный, ты у меня на коротком поводке ходить будешь!» И вот тогда начался этот кошмар. Все, что было до того, уже казалось мне лишь небольшой репетицией, разминкой перед марафоном. Она колола, колола и колола, и в каждую рану продевала по стальному кольцу. Я сорвал голос орать, тело точно разрывало в клочья, выжигало тысячами раскаленных углей, от которых никак не избавиться, совершенно никак! А потом, я, кажется, просто перестал что-либо соображать. Была только бесконечная боль без источника, боль отовсюду, и казалось – так и должно быть, так было всегда и так всегда будет…

Ах да! Чуть раньше, когда она только начала, я и послал вардогера. А потом очнулся здесь...

Этта погладила его стриженую макушку:

– Думаю, здесь ты в безопасности. Вряд ли она снова до тебя доберется.

Если все именно так, как он рассказал (а оснований сомневаться в этом у нее не было), к подмене он точно никакого отношения не имеет. И даже наверняка не знает о ней.

Никс, чуть успокоившись, с видом выполненного долга, вытянулся на постели:

– И почему я их не топил? – уже довольно сонно проворчал он. – Как всякий уважающий себя водяной… Сделал дело – концы в воду…

Этта накрыла его одеялом, с легким упреком покачивая головой:

– Мерзавец ты, Нёлди! Поделом тебе!

Потом задумчиво поглядела на край постели:

– Подвинься, что ли. Третьей кровати тут точно нет.

***

От заправочной станции вниз и направо. Вход со двора. Банальная до оскомины вывеска: «Тайский массаж и релаксация». Шито белыми нитками.

– Вечер добрый!

Антураж вполне на высоте. С одного-двух намеков запросто пускают за кулисы. Девочки затравленно жмутся к стенке, смотрят в пол. Большей частью тайки, но есть и несколько белых. Многим на вид лет по пятнадцать…

– А массаж они действительно делать умеют?

Низкорослый азиат смотрит на него как на сумасшедшего: ты для чего сюда пришел, фаранг?

– Есть пару девушек…

Лучше бы спросить что-нибудь другое, пока не выгнали. Любопытно, а где их держат?

– Помладше нет?

Кивок секьюрити и откуда-то снизу выводят еще двоих, лет по двенадцать самое большее. Два охранника и сутенер-распорядитель. Похоже, здесь больше никого нет. Неплохо бы, конечно, удостовериться – больше двух целей держать уже тяжело. Ну да можно рискнуть.

– Они по-английски понимают?

Еще один безумный взгляд: ты что с ними, говорить собрался?

– Немного…

Ну да, к чему им это. Есть язык боли, язык насилия. Его понимают все. Вот на нем мы с тобой сейчас и поговорим, маленький Аль Капоне.

Глаза обоих телохранителей внезапно мутнеют, правый здоровяк с размаху лупит коротышку-тайца в висок. Левый начинает расстегивать штаны. Азиат что-то орет, выпучив глаза. Проститутки с криками разбегаются…